и не увидела.
Когда она не вернулась и к одиннадцати, я позвонил в полицию.
Меня попросили прийти в участок и заполнить анкету на пропавших без вести, но особого значения моим опасениям не придали. Очевидно, когда исчезает женщина в возрасте Гвендолен, в полиции считают само собой разумеющимся, что она сбежала с другим мужчиной. Однако полиция не на шутку встревожилась, когда на утро сторож парка обнаружил в кустах тело Гвендолен — ее задушили.
Это было в четверг. Полиция хотела знать, к кому это так далеко от дома направлялась Гвендолен. Меня попросили назвать адреса и фамилии всех наших друзей. С кем мы водили знакомство в районе Кенсингтона, Паддингтона и Бейсуотер — и вообще в окрестностях парка? Я ответил, что таких у нас нет. На другой день мне задали тот же самый вопрос, и я, будто только что вспомнив, сказал:
— Разве что Рив Бейкер. Романист, вы его знаете.
И назвал им его адрес.
— Но Бейкера сейчас нет в городе, уехал на три недели. И раньше завтрашнего дня не вернется.
Что произошло потом, я знаю из показаний, данных на суде — на суде над Ривом по обвинению в убийстве моей жены. В субботу утром полиция нагрянула к нему на квартиру. По-моему, сначала они его совсем не подозревали. Сведения почерпнутые из криминальных романов, подсказали мне, что полиция попытается выудить у Рива как можно больше фактов о нашей с Гвендолен личной жизни.
К несчастью для Рива, полиция уже опросила кое-кого из его соседей. Все они считали, что он действительно уехал. Молочник и мальчишка-газетчик были в этом уверены. Поэтому когда полиция стала его допрашивать и он узнал, почему именно, он впал в панику. Сказать, что уезжал во Францию, он не осмелился — полиция без особого труда доказала бы лживость подобного утверждения. Вместо этого он рассказал правду: он прятался, чтобы избежать знаков внимания одной дамы. Какой именно? Это Рив сообщить отказался, зато это с удовольствием сделала соседка этажом выше. Она неоднократно видела как Гвендолен навещала Рива днем, слышала, как они ссорились. Гвендолен утверждала, что любит его и жить без него не может, а он кричал, что не допустит, чтобы им помыкали, и что он пойдет на все, чтобы избавиться от ее посягательств на его свободу.
Алиби, подтверждающего его непричастность к совершенному вечером в саду преступлению, у Рива, разумеется, никакого не было хотя и судья, и присяжные имели возможность убедиться в том, что Рив сделал все возможное, чтобы его себе обеспечить. Писатели, как известно, дают волю своему воображению, только они забывают о том, с какой скурпулезностью и дотошностью работает полиция. А у полиции вещественных доказательств его вины было более чем достаточно. Три основные улики, предъявленные на суде: яркая спортивная куртка Рива без пуговицы на рукаве, упомянутая пуговица и прядь волос Рива. Пуговицу обнаружили рядом с телом Гвендолен, а волосы — на ее пальто.
Не зря, выходит, я читал детективы, хотя с тех пор не прочел ни одного. Вероятно, после подобного люди уже их не читают.
