– К черту завтрак!! Разве я могу сейчас что-нибудь есть, когда у нас в семье такое горе?!! – накинулась степенная дама на повариху. Затем она увидела сыночка и тоненько заголосила: – Дусенька-а-а-а! У мамочки такое несча-а-а-стье-е-е-е! Твоя мамочка па-а-а-аспорт потеряа-а-ала-а-а-а!
Хозяйку немедленно поддержала собачка – задрав украшенную бантом голову, она тоненько, протяжно взвыла. Олимпиада Петровна крякнула, отпустила животинку с рук и продолжала уже более спокойно:
– Я стала в банк собираться, в сумочку его положила, я вот совершенно точно помню – положила в сумку паспорт этот, а в банк пришла, сунулась, а его и не-е-е-ету-у-у-у!.. Инга!! Ну чего глазами-то моргаешь? Чего моргаешь? Я спрашиваю – ты паспорт брала?!
Инга кирпично покраснела и просипела:
– Если меня здесь не любят, я, конечно, могу уволиться сама, но зачем же на меня какие-то паспорта вешать?!
Олимпиада Петровна откинулась на стуле и прикрыла глаза. Стул сочувственно скрипнул. Предстоял долгий и нудный процесс – восстановление паспорта, а времени совершенно не оставалось – надо было предъявлять паспорта в загсе, выкупать путевки, да и, наконец, просто снимать деньги с книжки!
– Яков Глебыч!! Ты там захлебнулся с горя, что ли?!! – крикнула Олимпиада Петровна жениха, который подозрительно долго не высовывался из ванной. – Я говорю: как ты только можешь плескаться в воде, когда у нас вся жизнь пошла под откос?!! Нет, я с тобой обязательно разведусь, ты просто бесчувственный статуй!!
«Статуй» решил, что, вероятно, отсидеться не удастся, нужно вылезать из укрытия и разделить с любимой горе. Вообще-то Яков Глебыч не любил неприятностей, ему было куда удобнее без них, но невеста уже решительно ломилась в дверь санузла, и Яков Глебыч сдался.
– Мышка моя! Я с тобой… я вот он… Инга, посмотрите, у меня мыла на спине не осталось? Господи, Липочка, я сейчас тебя утешу… Чем же утешить-то… Может, конфетку скушаешь? Обопрись на мое плечо, луковка моя…
Дуся с жалостью смотрел на длинного, сутулого Якова Глебыча – опираться на плечо впору самому «утешителю».
– Так, мамань, рассказывай подробно, какая сволочь у тебя сперла паспорт? – сурово тряхнул могучим животом Дуся Филин.
Олимпиада Петровна суетливо уселась снова на стул и охотно принялась докладывать:
– Вот, Дуся, ты представь! Собралась я, значит, с утра пораньше в сбербанк. Утром народу меньше, думаю, с утра схожу. А потом и в загс, да еще и в турфирму – путевки оформить. Ну и короче… Яков Глебыч!! Не смейте жевать, когда я докладываю о нашем горе!!. Ну так вот. Взяла сумочку, аккуратненько уложила туда паспорт, кошелек, помаду, я вчера себе новую купила, совсем недорого и не размазывается, розовенькая такая, мне так к лицу… Кхм… так, про что же это я?.. Ага! Помаду, значит, сберкнижку и еще платочек носовой. И отправилась. Прихожу в сбербанк, руку в сумку-то сунула, сберкнижка там, а паспорта нет! Я все перерыла – нет!! Главное – кошелек там, сберкнижка тоже, даже помаду не тронули, да что там – на носовой платок не позарились, а паспорта нет! Стянули! Ой, я так расстроилась, я ведь такой скандал устроила в сбербанке, сразу попросила жалобную книгу и написала, что больше не буду у них хранить деньги, потому что… ну как же это?!! Развели, понимаешь, грабителей! А если на мой паспорт кто-нибудь кредит возьмет?
Олимпиада Петровна ухватилась за виски и закатила глаза к потолку – переживала.
– Мам, а ты по дороге в сбербанк никуда не заходила? – нахмурился Евдоким.
– Ой, ну куда я, по-твоему, могу зайти? Прямиком в сбербанк! Только на пятнадцать минут в парикмахерскую заглянула – неприлично же без укладки появляться в денежном заведении! Да! Еще в секонд-хенд забежала, там сегодня как раз новое поступление. Ты же знаешь, Дуся, если сразу не забежишь, они все приличные вещи по собственным знакомым растащат… Ой, Яша! Я там тебе приглядела такой костюмчик на свадьбу! И-зу-ми-тель-ный!! Такой коричневый, в крупную желтую клетку, желтые пуговицы, очень молодежный вариант, помнишь, как раньше стиляги ходили? Необыкновенно модно смотрится. К нему можно такой галстучек подобрать! И стоит всего сто пятьдесят рублей, таких цен уже нет, а я…
– Мам! Ну какой костюм?! – прервал Дуся песнь о свадебном костюме. – Ты лучше вспомни – рядом с тобой никто не крутился?
Олимпиада Петровна наморщила лоб, потом лицо ее вытянулось, глаза сузились, и она трагично повернулась к сыну:
– Пра-а-авильно…Так и есть – крутился! Знаешь, Дусенька, такой мордатый мужик, рожа противная, глаза хитрые и все время по сумкам шныряют, и волосы такие… короче – никакие, лысый он. Точно! А рот так ехидно приоткрыт, вроде как улыбаться собирается, да еще нечему радоваться. Такая личность противная… Дуся, он прям вылитый ты! Так и есть, он и спер… Только где ж его найдешь-то в таком городе?
Дуся отчаянно махнул рукой:
– Даже если и найдешь, что ты ему скажешь? Отдайте мой паспорт? А он предложит тебе знакомого психиатра. Нет, мамань, старого паспорта тебе уже не видать…
– Спасибо, сыночек, утешил! Низкий тебе поклон, успокоил мать! – скривилась Олимпиада Петровна, вскочила и начала по-клоунски отвешивать поклоны.
Пока расстроенная невеста сшибала пышным задом стулья, Яков Глебыч задыхался от возмущения:
– Нет, позвольте! Как же без паспорта?!! А наше путешествие?!! Я даже не печалюсь о дальних странах, но… но хотя бы на Канары! И как же наше бракосочетание?! Мы и так уже бог весть сколько живем во грехе! Мне уже сны стали сниться вещие, там так и говорится – иди и регистрируйся, а то получается блуд! Прелюбодейство! А как же в загс без паспорта-то?!
Дуся почесал темечко:
– Ну… у нас в роддоме лежит на сохранении одна дама из паспортного стола, но так ведь все равно ж – даже по знакомству недели две ждать придется. Я, конечно, поговорю… Не, а чой-то вы всполошились? Ну поедете в путешествие на неделю позже, никуда путевка не денется, в любой момент другую можно купить.
