Инна все же сделала шаг и в нос ударила вонь раздавленного собачьего дерьма, свалявшейся шерсти и кислый запах пропавшей овсянки. Гладить собак расхотелось тут же.
Они лежали в станках неподвижно, как статуи, глаза открыты.
– Им не больно? – спросила Инна.
– Нет. – равнодушно отмахнулся Игорь. – Сейчас у них стадия гипнотического ступора.
Почему «сейчас» и что будет «потом» она уточнять не стала.
– Значит вся эта лаборатория работает только на папуасов? – удивилась Светка.
– Нет, конечно. – Игорь снисходительно улыбнулся и повел дальше. – Первобытные племена я упомянул для примера. На самом деле скорость развития цивилизации такова, что мы сами, как те первобытные, не успеваем адаптироваться к изменяющейся обстановке. Количество психозов постоянно растет, особенно в больших городах. Вспомните, каким был телевизор или магнитофон всего двадцать лет назад, какими были машины, компьютеры – все изменилось. Другими стали скорости, расстояния…
Он свернул направо. Стеклянная дверь с надписью «Отдел разночастотных колебаний» бесшумно уползла вбок. В полутьме раздражающим ритмом мигала красная лампа.
– Другими стали психологические нагрузки, – на ходу продолжал Игорь. – Поэтому стали другими и межличностные отношения, и отношения личности с окружающей средой, например с городом.
Круглый зал, в который они вошли, терялся где-то в вышине – потолка не видно. Свет узко лился из укрепленных на стене светильников, оставляя в помещении таинственный полумрак. Сверху текла вода, одни струйки состояли из частых капель, другие из более редких, но всего их тут было несчетное количество. Вода пела девятью музыкальными интервалами, одни сочетались приятно, другие резали слух. В центре зала виднелась неясная фигура, скрытая полутьмой, и только подойдя ближе, девушки разглядели сидящего в кресле человека. На нем была полосатая роба с нашитой на груди красной мишенью и шестизначным номером.
– Здесь мы проводим эксперименты по воздействию на психику различных частот. – кивнул Игорь. – Это заключенный, приговоренный к смерти. Нам выписывают таких для научных целей.
Заключенный открыл глаза, упершись в девушек невидящим взглядом. Точнее он видел что-то – зрачки бегали, но это было никак не связано с окружающей реальностью. Он снова опустил веки.
Инна вдруг почувствовала, что это не он, а она сидит в кресле и вокруг ничего нет – ни стен, ни светильника, вообще ничего. Полная пустота. Девушка вздрогнула, когда услышала голос Игоря.
– Современное оборудование постоянно излучает звук, свет и другие волны. – охотно объяснял он. – Нам важно понять воздействие самих излучений и частотных интервалов на психику. Конечная цель – свести на нет вредное воздействие, путем взаимопоглощения различных частот.
Инна украдкой почесала переносицу и моргнула несколько раз. Ничего не изменилось. Потом, для верности, сама себя ущипнула за бок. Больно.
– А зачем мишень у него на груди? – она внимательней оглядела зэка.
– Это внутренняя форма для испытуемых. – отмахнулся Игорь.
Где-то, на границе слуха, зазвучал орган. Заключенный снова открыл глаза. Только теперь Инна заметила. что на кронштейне над его головой укреплена видеокамера, направленная в лицо.
– Пойдемте. – сказал Игорь.
Они вышли в ту же дверь, в которую вошли, но никаких станков с собаками в длинном зале уже не было. Не было и проводов. Зато буквально все было заставлено клетками. В некоторых сидели обезьяны, но большинство были пусты.
– Тут мы уже были… – Игорь ускорил шаг.
Инна глядела на обезьян расширенными глазами. Сутулый шимпанзе рисовал каракули на белом листе бумаги, потом вставал, аккуратно прикреплял магнитиком к прутьям клетки, возвращался, ставил крестик на грифельной доске и брал новый лист. В соседней клетке две обезьяны в наушниках били в четыре руки по беззвучным клавишам пианино.
Галерея клеток тянулась бесконечно.
Дальше четверо обезьян пилили дрова огромной двуручной пилой, а рыжий орангутанг откалывал топором щепы и при этом попыхивал коротенькой трубочкой. Увидев Инну, он оживился и подмигнул левым глазом. Инна отвернулась. В соседней клетке здоровенная горилла висела, ухватившись рукой за перекладину и в задумчивости тыкала пальцем ноги в клавиатуру компьютера.
Надписи «Зона стерильности» куда-то пропали, теперь под ногами тянулась желтая полоса с красными буквами «Отдел сна, отдел сна, отдел сна…»
Инна тряхнула головой. Светка через плечо пялилась на обезьян.
– В цирке бы они бабла накосили… – шепнула она.
Инна поморщилась, незаметно отошла от подруги в сторону.
– А вот наш «Отдел сна». – Игорь открыл крышку люка в полу. – Спускайтесь.
Он пропустил девушек вперед и слез следом. Грохот железных ступеней еще долго гудел в голове.
Комната внизу больше всего походила на палату в больнице. На десяти койках спали совершенно голые мужики. На головах – шлемы, на ногах и груди – присоски с проводами. На запястье каждого испытуемого виднелся вытатуированный шестизначный номер.
– Забавно… – протянула Светка, разглядывая детали.
Инна покраснела, но старалась не отворачиваться. Психолог – тот же врач. Чего стесняться-то?
– Город активно воздействует на психику людей. – продолжил Игорь. – Нам важно знать, как это
