обезвредить Поганку, он хочет посмотреть ей в глаза, как Бак.
– В глаза смерти, что живет в океане, – вспомнил я песню, которую напевал кок с «Красотки».
– Что? – не понял Долговязый.
– Ничего. Как поступим?
– Ну, у меня есть только один вариант, – Викинг повернулся в кресле. – Обезвредить Жаба и попросить поддержку с воздуха.
– Это что, так трудно?
– Нет. Но нам были необходимы координаты, которые Жаб задал торпеде, потопившей «Голиаф». Надо же расчистить это говно! Думаешь, мы с Долговязым приехали на Поганку охотиться? Поганка – частный случай. Взорвем, и конец. А вот баралитол в океане – опасность для всего мира. Однако вы с Молчуньей эту задачу решили довольно грубо, но эффективно, так что теперь можно Дикого брать за жабры.
– Проблема только в том, – Долговязый посмотрел на экран сонара, – что Жаб прекрасно знает координаты затопления «Голиафа», засек нас и уже понял, что теперь мы дадим ему по ушам.
– Да куда ему деваться? – пожал плечами Викинг. – В какую бы сторону он ни рванул, мы его на «Блине» догоним.
– Если он не рванет под защиту Поганки, – невесело вздохнул я.
– Ты с ума сошел? – Долговязый повертел пальцем у виска. – Под какую защиту? Она ему жабры порвет ультразвуком, и все, треньдец.
– В том-то и дело, что нет! – горячо возразил я. – Жаб в музее собрал гибридный аппарат по идее Викинга. И, похоже, успел довести его до ума. Теперь на ультразвук он плевать хотел, а торпеды рядом с собой Поганка взрывать не станет. На дальней же дистанции торпедами она ударит только по батиплану – человек слишком мелкая цель.
– А ты говорил, что от молодых никакого толку! – упрекнул Викинга Долговязый.
– Вашу мать! – побледнел Викинг. – Да ведь… Барракуда! Жаб может найти программный пульт платформы и полностью взять управление на себя! И тогда вся ее мощь будет в его полном распоряжении! Включая баллистические ракеты!
– Гони на базу! – рявкнул Долговязый, гремя ботинками по лесенке в огневой пульт.
Я рванул за ним, и, едва мы уселись в кресла, Викинг положил «Блин» на ребро и стартовал так, словно нас выбросило из пушечного ствола. Я чуть не выронил гарнитуру, едва успев натянуть ее на голову.
– Будь осторожен, – предупредил Долговязого Викинг из рубки. – Дикий может использовать орудийную батарею станции.
– Еще научи меня стрелять! – буркнул Долговязый. – Я тебе тогда прочту лекцию по вождению.
– Надо попробовать выйти на связь с Чистюлей, – сказал я. – Он сможет помочь, если что.
– Из него боец, как из меня кормящая мама.
– За это ему и дали Алмазный Гарпун, – съязвил я.
– Все равно мы не можем пользоваться общим каналом связи, иначе Дикий услышит нас не хуже Чистюли.
Услышит! Мне пришла в голову замечательная идея.
– Мне нужен тяжелый металлический предмет! – Я отстегнул ремни. – И попроси Викинга гнать поспокойнее.
«Блин» выровнялся, и я, выскочив из кресла, камбалой шлепнулся на пол.
– Тяжелую железяку ты здесь не найдешь, – уверенно заявил Долговязый.
– Тогда дай свой говнодав!
Я сдернул с него ботинок и кубарем выкатился по лесенке из поста. До шлюза было несколько метров, я подскочил к нему и, распахнув внутренний люк, принялся колотить говнодавом во внешнему. Грохот получился впечатляющим.
– Долговязый! – позвал я в микрофон. – Возьми в прицел выносные гидрофоны в основании базы. Видишь их?
– С трудом. Дистанция великовата.
– Все равно, гляди на них. Если шевельнутся, скажешь.
Я перехватил ботинок поудобнее и отбил морзянкой: «Шевельни гидрофонами».
– Есть! – радостно выкрикнул Долговязый. – У вас что, телепатическая связь с Чистюлей?
– Что-то вроде того.
Я снова стукнул каблуком в люк, отбивая: «Жаб опасен. Прикрой нас. Не дай ему уйти с аппаратом».
И тут же нас встретила орудийная батарея. Вообще-то все мы этого ожидали, но лучше бы я оказался в кресле. Викинг начал выделывать такие виражи, что полет с Молчуньей показался мне теперь милой прогулкой. И тут я вдруг понял, что все мы забыли про Молчунью, а она, бедная, даже не может крикнуть, чтобы позвать на помощь.
«Сам погибай, но товарища выручай».
Что бы там ни было, а она была нашим товарищем. Да и просто человеком. Какая разница? Я рванулся вперед, едва не разбив голову о стену, но на ноги встать так и не смог, поэтому сделал единственное, что
