нелегко. Калле с трудом переводит дух. Да и нога все еще болит.
– Вам – небольшой отдых, – объявил Эде, послав на поле следующую группу.
– Ты хорошо играл, – с уважением проговорил Ибрагим.
– Сейчас я не в форме. Бегаю, как инвалид, – возразил Калле. Дыхание у него до сих пор не восстановилось.
– Приходи еще, – сказал Ибрагим. «Вечные пьянки да сигареты – вот причина», – подумал Калле.
– Что я тебе хотел сказать, – замялся Калле.– Тогда это было подло с моей стороны, ты извини.
Вот и сказал. Настроение у него сразу улучшилось.
– Ничего. Забыто, – ответил Ибрагим.
Тренер созывает всех и разъясняет следующую игру.
– Мы делимся на четыре группы – на каждой половине поля по две. Боксер и Чарли центральным берут Пипо, Атта и Саим – Калле, Лео и Джойо – Хельмута, Дирк и Хартмут – Ули. Игрок в центре получает от боковых попеременно высокие и средние мячи. Высокие мячи он отбивает в прыжке головой, мячи на уровне груди – в прыжке согнувшись. Всем понятно?
Группы начали. Калле нелегко даются высокие мячи.
– Калле, не зависай! Выше подпрыгивай, сильнее бей! – кричит тренер.
После этого упражнения Эде смотрит на часы, дает свисток и разрешает им разделиться на две команды.
Прежде Калле больше всего любил эти матчи в конце тренировок. Но сегодня он вымотался до предела и может быть разве что запасным вратарем.
«Каждое утро этот идиотизм, – подумал Калле, захлопывая за собой входную дверь.– Без пяти минут восемь. Нужно торопиться».
– Эй, старик!
Это Бодо. Бодо поджидал его возле дома. Калле решил просто пройти мимо, не удостоив его взглядом. Он ускорил шаги, но Бодо нагнал его.
– Подожди, послушай!
Калле бросил на него злобный взгляд.
– Катись ты отсюда, дерьмо! Но Бодо не отстал.
– Ты меня извини за понедельник. Это было гнусно с моей стороны.
– С чего это вдруг? За лучили угрызения совести? Калле опять ускорил шаг. Но и Бодо не отстает.
– Во вторник Вайц взяла меня в оборот.
– И что, распутала все ваши интриги? – в вопросе Калле злорадство и ирония.
– Жена Козловски видела меня в воскресенье.
– Значит, это все-таки был ты. Забавно. Так я сразу и подумал. И трепеща от страха ты во всем сознался. Верно?
– А что мне оставалось делать? Я сказал, что со мною были Счастливчик и Грайфер. Она, естественно, их не знает, да они её и не интересуют, потому как не имеют к школе отношения.
– Значит, Счастливчик и Грайфер…
– Свастику рисовал Счастливчик…
– А Вайц тебе не сказала, о чем спрашивала меня? Она ведь допытывалась, есть ли у тебя алиби. Не был ли ты в дискотеке в воскресенье вечером? Она меня там встретила. А ты говоришь, шпион…
Калле постарался овладеть собой.
– Да ведь я извинился…
– А потом Вайц заложила тебя Гёбелю, и теперь тебя привлекут к материальной ответственности за нанесенный ущерб. Так?
– А вот и нет, сам на знаю, почему. Она, правда, сказала, что обязана сообщить обо всем Гёбелю, но до сих пор не сделала этого.
– Быть не может.
– Во всяком случае, с ее стороны это благородно.
– Вайц в общем-то неплохая баба.
– Она кое-что рассказала мне о «Национальной молодежи». Кстати, они ведь и в нашем клубе захватили верх. Хотят, чтобы мы тянули их повозку. Калле кивнул.
– Мне это тоже стало надоедать, – сказал он. И все-таки трудно представить себе субботу без футбола, без их клуба. К тому же он хочет доказать «чертям», что не трус.
Правда, тренировка у юниоров тоже доставила ему радость. Тренер сказал, чтобы он приходил еще. Он хочет сделать из него ведущего игрока, даже центрфорварда. Значит, придется ходить на тренировки по воскресеньям, да и по субботам тоже.
Как сказала тогда Клаудиа: терпеть не могу все эти драки на стадионах.
