бегут по коже. Ну, конечно, это Боксер, он вообще-то безобидный, единственное, что внушает ужас, – его голос, благодаря которому он, возможно, попадет когда-нибудь в Метрополитен-оперу.
– Хорошо бы «черти» приехали раньше нас, они-то уж наведут там порядок, – заметил один из болельщиков. Из-за маленького роста его почти не видно за спинкой сиденья.
«Лучше не надо, – подумал Калле. – Стоит увидеть меня в таком окружении, и я совсем упаду в их глазах».
– Передай-ка сюда еще бутылку.
– Не сейчас, мы уже почти приехали.
– Итак, все слышали? – это командует стройный усатый парень, одетый как все они.– Через полчаса после окончания игры встречаемся здесь. Только в этом случае все уедете без выбитых зубов.
Группами приехавшие направляются к кассам, а некоторые прямо к воротам. Их то и дело задирают дюссельдорфские болельщики. Прелюдия.
– Стой, сумку придется сдать на хранение, – распорядитель всерьез намерен свести потребление алкоголя на стадионе к минимуму.
– Это почему еще? Там одно пиво.
– Бутылки вносить на стадион запрещено, – продолжает настаивать высокий, атлетически сложенный распорядитель.
– Прямо сдохнуть можно. Уж и выпить нельзя ничего с собой принести.
– Лучше не спорь, парень, а то вообще останешься за воротами.
Угроза мгновенно приводит Калле в чувство. Черт бы его побрал! К счастью, распорядитель не заметил небольшой плоской бутылки под курткой.
Клаудиа ушла на несколько шагов вперед, теперь она посмеивается над ним…
– С тобой потом автобус не найдешь, если тебя развезет.
– То есть как это развезет? С такой крошечной дозы? – хорохорится Калле. – Глотни, сразу настроение поднимется, – он протягивает ей водку.
– Отстань со своей гадостью. Видно, что ей противно.
– «Фортуна»! «Фортуна»! – раздалось неподалеку, всего в нескольких шагах от них.
– Давай отсюда быстрей, только чтоб пятки сверкали, – крикнул Калле и потянул ее за руку.
Уже убегая, они услышали, как позади началась свалка. В таких случаях достается обычно приезжим болельщикам.
– Давай скорее в наш сектор.
Впереди бежит парень с татуировкой, которого он отшил в автобусе. Все-таки
мы немного того, собираемся смотреть футбол, а видим лишь половину игры, вторую половину деремся», – мелькнуло в голове у Калле.
– Ура, мальчики, «черти» появились, теперь-то они разберутся с этими свиньями, – крикнул кто-то в их секторе.
«Разберутся» – это хорошо сказано. Пользующиеся скандальной славой, всюду появляющиеся исключительно в клубной форме, болельщики из Дортмунда не знают удержу. Калле видит лишь заключительную сцену, рискнув наконец спуститься немного по лестнице.
Явно напуганная, Клаудиа забилась в середину толпы. Калле вытащил ее на лестницу.
– Погляди, обычно я с ними, – гордо показал он на дерущихся.
– Давай лучше уйдем, – попросила Клаудиа. – Все это не имеет никакого отношения к футболу.
– Уйти сейчас? Да ведь все только начинается по-настоящему! – Калле в родной стихии.
– Не очень-то ему здорово, – злорадствует один из болельщиков «Боруссии», наблюдая, как обрабатывают коваными сапогами поверженного дюссельдорфца.
Калле бросил взгляд на новые свои сапоги, купленные на «блошином рынке». Выглядят в точности, как те внизу, такие он и хотел. В кованых сапогах тебя все уважают. Но тут изнутри к горлу подступил предательский тошнотворный комок.
Драго заметил Калле и крикнул:
– Эй, Калле!
Стоявшему рядом с ним парнишке он объяснил:
– Смотри-ка, Калле тоже здесь!
Калле протянул Драго спасенную бутылку.
– Возьми, а то у тебя такой вид, будто срочно требуется пропустить пару глотков.
– Спасибо.
– Второй номер Бернд Шторк, третий Майнольф Кох, четвертый… – диктор на стадионе зачитывает составы команд.
– Пошли, игра началась, хватит с них пока, – гаркнул Манни, у которого, как всегда, под курткой темно- зеленая полевая форма.
