несушку нельзя выносить из гнезда.
- Понятно. А сама выходить я могу? На солнышко. Мне для здоровья будет полезно.
- Если для здоровья... то, да, только не дальше скал. В лесу тебе будет опасно. А сейчас нам надо начинать массажи. Сними с себя все и ложись в гамак на спину.
Алиса наблюдала, как Шурш, осторожно перебирая лапами, встает над ней, как расходятся в сторону жвала и между них выдвигается кожистый хобот примерно с ее запястье толщиной. Хобот заканчивается на конце двумя мускулистыми губами. Эти губы накрывают сосок ее левой груди, раздается сосущий звук и Алиса вскрикивает. Всасывающее усилие велико и грудь до половины втягивается внутрь хобота, а губы принимаются ритмично сжимать ее и отпускать, вдавливая в грудную клетку. Поначалу даже приятно, хотя и очень неожиданно. Но Шурш продолжает работать хоботом и скоро появляется боль.
- Шурш, мне больно. Долго еще?
- По пятнадцать минут на каждую грудь.
- Бо-ольно. Отпусти.
- Нельзя. Ты должна терпеть. Догадываюсь, что больно - несушки всегда кричат при массаже. Их обычно привязывают, но я тебя привязывать не стал.
- Не надо меня привязывать. Бо-ольно! Скажи, а обязательно сначала все пятнадцать минут одну грудь, а потом другую? Или можно сперва немного одну, потом немного другую, а потом опять первую? Ой!
- Ну-у-у... про это ничего не сказано. Наверное, можно. А тебе так легче будет?
- Да. Давай уже правую.
'Шурш, по счастью, вполне обучаем' - думала Алиса, рассматривая свои груди. Левую, с кольцевым синяком и мелкими ссадинами, и правую - без следов повреждений, но с возбужденно торчащим соском. 'А левая болеть будет. Надеюсь, недолго.'
- Теперь все? - Алиса подняла глаза на стоящего над ней Шурша.
- Нет. Теперь внутренний - полчаса.
- Это как?
- Ноги разведи и свесь с гамака в стороны.
- А... Ай! - хобот вошел Алисе между ног, - порвешь!
- Не порву. Яйцо толще, чем мой хобот, но у несушек ничего не рвется. Лежи спокойно.
- Не-ет! Там же все сухо!
- А как должно быть?
- Должно быть влажно. Говорят, тогда не так больно.
- И что делать?
- Делать... Ты можешь набрать в хобот моей слюны?
- Могу. Много?
- Ну, чтобы там смазать и в меня влить немножко.
- Могу. Изо рта брать?
- Ага. Не сильно тяни толь...
Губы к губам. То есть к хоботу. 'Вот и поцеловались', мелькнула мысль. И кажется, дополнительная смазка уже не так уж нужна, но пусть будет.
На сей раз хобот легко скользнул внутрь и начал двигаться, отчего у Алисы все поплыло перед глазами и по телу разлилось приятное тепло. Зажмурившись, она раскинула ноги так широко, как только смогла, а руками вцепилась в лапы Шурша. Но однообразное движение продолжалось недолго. Войдя на полную глубину, хобот стал прижиматься то к одной, то к другой стенке, мелко дрожать, потряхивая внутренности.
- Вау-у-у... - заголосила Алиса, отключаясь от внешнего мира.
Через некоторое время, придя в себя, она тихо спросила:
- И часто так?
- Два раза в день, утром и вечером.
- М-м-м...
- Ты помнишь о нашем договоре? Не будешь пытаться сбегать? А то многие несушки после первого массажа...
- Нет. Теперь я точно не буду сбегать,..
Все-таки у него очень необычная несушка, кажется, в ее голосе Шуршу послышалась радость.
- … я теперь буду спать.
Алиса заворочалась в гамаке, устраиваясь поудобнее, а Шурш бесшумно отошел в другой конец зала.
Волна судорог накатила, когда Алиса собиралась пожарче разжечь костер. Не то чтобы в пещере было очень холодно, однако последние несколько часов она отчего-то зябла. Возникла даже мысль - выбраться на улицу и погреться под теплым солнышком начинающегося бабьего лета, но плотное яйцо внутри живота уже существенно изменило фигуру и не позволяло так легко прыгать по скалам, как еще месяц назад. И вот теперь эти судороги. Что-то неладно.
- Шурш!
- Да, что случилось?
- Что-то неладно. Морозит и трясет всю.
- Ну-ка... - он прикоснулся к ее животу. - Похоже, кладка началась.
Шурш подхватил свою несушку и перетащил на участок пещерного зала, где пол застелен слоями мягкой паутины, одновременно другой парой лап развязывая пояс халата.
- Я так с-совсем замерзну.
- Не замерзнешь, здесь тепло. Становись на корточки и держись за мои лапы. Вот так...
Он склонил над ней свою голову и высвобожденный хобот скользнул вниз, прижавшись к животу Алисы чуть ниже пупка, ощупывая и прислушиваясь к волнам мышечных сокращений.
