Гарри встал, пробормотал «я скоро» Рону, Эрмионе и Джинни, и пошёл вслед за профессором Мак- Гонагалл. В коридорах было пусто и тихо, слышалась лишь далёкая песня феникса. Только через несколько минут Гарри сообразил, что они идут не в кабинет профессора Мак-Гонагалл, а в кабинет Дамблдора, и ещё через несколько секунд — что, раз она была замдиректора, то сейчас, значит, директор — она… И комната за горгульей теперь её…
В тишине они ступили на движущуюся винтовую лестницу и поднялись в круглый кабинет. Гарри не знал, что он ожидал тут увидеть: может быть, кабинет, весь убранный чёрным, или, даже, мёртвое тело Дамблдора… А тут ничего не изменилось, всё выглядело совершенно так же, как когда они с Дамблдором уходили отсюда, всего какие-то несколько часов назад: серебряные инструменты жужжали и пыхтели на своих тонконогих столиках, меч Гриффиндора, в своём стеклянном футляре, блестел в лунном свете, Сортировочная Шляпа лежала на полке за столом, лишь насест Фокса был пустым — феникс всё ещё пел свои причитания на замковых лужайках. И новый портрет присоединился к ряду покойных директоров и директрис: Дамблдор, умиротворённый и спокойный, в очках-полумесяцах на кривом носу, дремал в золотой раме над столом.
Посмотрев на этот портрет, Профессор Мак-Гонагалл сделала странное движение, словно надевала на себя броню, а потом обошла стол и взглянула на Гарри, её лицо — собранное и напряжённое.
— Гарри, — сказала она. — Я хотела бы знать, чем вы занимались с профессором Дамблдором этой ночью, когда покидали школу.
— Я не могу вам этого сказать, профессор, — Гарри ожидал этого вопроса, и заранее приготовил ответ. Именно здесь, в этой самой комнате, Дамблдор говорил ему, чтобы он не рассказывал об их уроках никому, кроме Рона и Эрмионы.
— Гарри, это может быть важным, — сказала профессор Мак-Гонагалл.
— Оно и есть важное, — ответил Гарри, — очень важное, но он не хотел, чтобы я кому-то об этом рассказывал.
Профессор Мак-Гонагалл внимательно на него посмотрела. — Поттер, — Гарри отметил, как по-новому звучит его фамилия, — в свете смерти Дамблдора, я думаю, ты должен понять, что ситуация несколько…
— Я так не думаю, — Гарри пожал плечами. — Профессор Дамблдор никогда не говорил мне, что я должен перестать следовать его указаниям, если он умрет. Но… есть одна вещь, котрую вы должны узнать, перед тем, как здесь будут из Министерства. Мадам Розмерта — она под заклятием Подвластия, она помогала Малфою и Пожирателям Смерти, вот откуда ожерелье и отравленный мёд…
— Розмерта? — недоверчиво спросила профессор Мак-Гонагалл, но прежде чем она смогла продолжить, в дверь постучали, и в кабинет вошли профессоры Росток, Флитвик и Слизхорн, а за ними и Хагрид; он всё ещё всхлипывал, вся его огромная фигура тряслась от горя.
— Снэйп! — ахал Слизхорн; бледный и потный, он казался самым потрясённым из всех. — Снэйп! Я учил его! Я думал, что его знаю!
Но прежде чем кто-то смог отозваться на его слова, сверху, со стены, послышался резкий голос: болезненного вида маг с короткой чёрной чёлкой только что возвратился в свою пустую раму: — Минерва, Министр будет здесь через несколько секунд, он только что телепортировал из Министерства.
— Спасибо, Эверард, — профессор Мак-Гонагалл быстро повернулась к учителям. — Я хочу поговорить с вами о том, что случилось в Хогвартсе, до того, как они тут будут. Лично я не уверена, что школе следует открываться в следующем году. Смерть директора от руки одного из наших коллег ставит ужасное пятно на истории Хогвартса. Это ужасно.
— Я уверен, Дамблдор хотел бы, чтобы школа продолжала работать, — сказала профессор Росток. — Я думаю, что если хотя бы один ученик захочет вернуться, школа должна быть открытой для этого ученика.
— А будет ли у нас хоть один ученик, после всего этого? — Слизхорн промакивал потный лоб шёлковым носовым платком. — Родители захотят держать детей дома, и я не могу их винить. Лично я не думаю, что в Хогвартсе мы в большей опасности, чем в любом другом месте, но не следует ждать, что с этим согласятся мамы. Они захотят, чтобы их семьи была вместе, и это только естественно.
— Я согласна, — сказала профессор Мак-Гонагалл. — И в любом случае, было бы неправдой сказать, что Дамблдор никогда не рассматривал возможности закрытия Хогвартса. Когда открылась Потаённая Комната, он думал о закрытии школы… и я должна сказать, что убийство профессора Дамблдора потрясло меня намного больше, чем мысль о том, что где-то в подземельях замка обитает монстр Слитерина…
— Мы должны посоветоваться с властями, — пропищал профессор Флитвик. На лбу у него был здоровенный синяк, но, кроме этого, падение в кабинете Снэйпа ему, похоже, не повредило. — Нам надо следовать положеным процедурам. Такое решение нельзя принимать в спешке.
— Хагрид, ты ещё ничего не сказал, — промолвила профессор Мак-Гонагалл, — Как ты думаешь, должен ли Хогвартс оставаться открытым?
Хагрид, который на протяжении разговора тихо сопел в свой огромный заляпанный носовой платок, поднял опухшие красные глаза: — Я не знаю, профессор… Это вам решать, главам колледжей и директрисе…
— Профессор Дамблдор всегда высоко ценил твоё мнение, — участливо сказала профессор Мак- Гонагалл, — и я ему следую.
— Ну, я остаюсь, — у Хагрида из уголков глаз сбегали большими каплями слёзы, теряясь во взлохмаченной бороде. — Это мой дом, с тринадцати лет мой дом. И если будут рябята, которые, ну, захотят, чтоб я их учил, я буду. Но… Я не знаю… Хогвартс без Дамблдора… — Он сглотнул и опять исчез за своим носовым платком. Все замолчали.
— Отлично, — профессор Мак-Гонагалл посмотрела во двор из окна, проверяя, не появился ли уже Министр. — Тогда я должна согласиться с Филиусом, что самое правильное — посоветоваться с правительством. Пусть там выносят окончательное решение.
— А теперь относительно отправки учащихся по домам… Есть все основания полагать, что чем скорее мы это сделаем, тем лучше. Если необходимо, мы можем заказать Хогвартс-экспресс хоть на завтра…
— А где будут похороны Дамблдора? — спросил молчавший до этого Гарри.
— Ну, — Профессор Мак-Гонагалл потеряла немного уверенности, её голос дрогнул. — Я…я знаю, что Дамблдор хотел бы остаться здесь, в Хогвартсе…
— Тогда оно так и будет, разве нет? — спросил Гарри сердито.
— Если Министерство посчитает это приемлемым, — сказала профессор Мак-Гонагалл. — Ни один директор или директриса никогда…
— Ни один директор или директриса ещё не сделали столько для школы, — прогудел Хагрид.
— Хогвартс должен стать местом вечного упокоения Дамблдора, — подхватил профессор Флитвик.
— Именно так, — сказала профессор Росток.
— И в любом случае, — продолжил Гарри, — вы не должны отсылать учеников домой до похорон. Они захотят…
Последнее слово застряло у него в горле, но профессор Росток закончила за него: — Попрощаться.
— Хорошо сказано, — пропищал профессор Флитвик, — очень хорошо! Ну конечно, учащиеся должны отдать последнюю дань. Мы можем организовать транспорт и на более позднее время.
— Решено, — отрывисто прокаркала профессор Росток.
— Да, я думаю…да, — сказал Слизхорн возвышенным тоном, а Хагрид всхлипнул в знак согласия.
— Он идёт, — профессор Мак-Гонагалл посмотрела вниз, во двор. — Министр… и похоже, что с ним целая делегация…
— Профессор, я пойду? — тут же спросил Гарри. Этой ночью у него не было ни малейшего желания ни видеть Руфуса Скримджера, ни отвечать на его вопросы.
— Иди, — сказала профессор Мак-Гонагалл. — И быстро.
Она подошла к двери и подержала её для него открытой. Гарри сбежал по винтовой лестнице и помчался по пустынному коридору. Он оставил свой Плащ-невидимку на Астрономической Башне, но это было не важно, в коридорах не было никого, даже Филча, Миссис Норрис или Пивза. Он не встретил ни
