ладно, что я тебе рассказываю, это действительно надо пережить, чтобы понять… (Опомнясь, снова иронически.) Ну что ты смотришь на меня так жалостно? Пожалей лучше себя!.. Я поеду… «Любовь – это не машина». Любовь – это машина!.. Салют! (Уходит.)
Валентина возвращается на прежнее место. Она думает. Валентин ждет ее. Садятся рядом.
Она (вздохнув, как после плача). Вот так, Валечка, такие дела… Что это?.. Ведь они и вправду меня любят, и я их люблю. Я маму выбрала, когда они с отцом разошлись, я уже большая была, одиннадцать лет. А бабушка всегда была моим другом, всегда была в курсе, все знала… И как я мечтала о любви, тоже знала. Я думала, когда полюблю, я вбегу в дом с цветами, вот с такой охапкой, рассыплю их, осыплю ими маму, бабку, Женю, крикну: товарищи, дорогие мои, поздравьте меня, я влюбилась!.. И я стану кружиться, петь, все окна открыты, и занавески летят, как на Первое мая… Я буду всем звонить, отцу – телеграмму, и они тоже станут счастливые, будут смеяться, обнимать меня, печь пироги, открывать вино, а я стану играть марш из «Аиды». Трам! Та-та-та-та-та-там!.. Хорошо?
Он (серьезно). Да.
Она. Вот. А что получается?.. Понимаешь, я даже не знаю… Злость какая-то жуткая… даже не могу найти слово… Просто что-то биологическое…
Он. Ты их собственность, ты их… ну как сказать?.. предприятие, в которое они вложили капитал.
Она. Ты к политэкономии, что ли, готовишься?
Он. Я серьезно… Им бы получить еще приличные проценты с капитала.
Она. Марксист ты мой! Просто люди больше всего мучают тех, кого больше всего любят…
Он. Этого я не понимаю. Мистика!
Она. Ну при чем тут мистика? Ох боже мой!..
Он. Думаешь, я их не полюбил? Уже за одно то, что они твои: твоя мать, бабушка, сестра… Я бы тоже мог… с цветами, рассыпать и сказать: дорогие мои, какая у вас дочь! Понимаешь? А они что? «Здрасте, здрасте, проходите, возьмите вареньица, какой начитанный мальчик, очень приятно…» А сами? Двуличные бабы, больше ничего! Всё они нам испортят!.. Черт! Просто какой-то заколдованный круг…
Она. Ну что ты? Не надо, Валя!.. Валь!..
Он. Да, конечно… Ничего!.. Ничего, ничего! Мы с тобой, в конце концов, совершеннолетние, и мы…
Она. Я, по-моему, уже совершеннозимняя.
Он. Замерзла? Чего же ты? Иди сюда! (Распахивает пальто и обнимает ее.)
Поцелуй.
Она. Валечка, милый мой…
Он. Алечка… Ты меня любишь?
Она. Да. Очень. Подожди… Ой, не могу!.. Подожди, а что было у тебя?.. Ну, подожди!..
Он. Потом!.. Пусти!.. Видишь, как рука замерзла… пусти!
Она. Перестань, ну!
Он. Не перестану, пусти!..
Она. Да ну тебя, щекотно!
Смеются.
Он. Ты глупая, да? Пусти!…
Она. Уйди!
Смеются, целуются. Валентина вырывается.
Он. Валь!
Она. Ну тебя!
Он. Аль!
Она. Что?
Он. А ты придешь?
Она. Да.
Он. Точно?
Она. Да.
Он. Точно-точно?
Она. Ты безумный.
Он. Да, я безумный. Ты придешь?..
Она (ласково, смеясь). Ты безумный, легкомысленный, глупый мальчишка! И правильно они говорят… Как с тобой семью строить? Только и будешь целоваться.
