Спешите делать добро

Сима. Ишь, хозяйка! Смотри, какая стала. Ты, дева, расцвела тут, как бутон. А по своим-то не скучаешь? Пишут они?..

Оля. По сестричкам, по братику. Ой! Ехать мне надо, Сим! Я-то сыр в масле тута катаюся, а они? Мал мала меньше… Сейчас бы уехала в чем стою, да как все основ­ное-то вспомню!..

Сима. О себе думай, чего там! В наше время не рискнешь – прокиснешь. Они проживут. Меня вот тоже один в позапрошлом году в город Мурманск звал: «Плюнь, грит, на свою однокомнатную, бери паспорт, да айда в чем есть!» А как айда-то? Я только-только софу взяла – знаешь мою софу-то зеленую? – пол отциклевала… А бригаду? Как я ее брошу?.. Он, конечно, выпимши был, и знакомства нашего было два дня, но… А те­перь сижу вот. Сплю. Как дура. На софе!.. Ты молоденькая, не побоялась…

Оля. А у меня-то тогда будто во мгле: темно, кричат, бегут… машинист, что ли, прям в поддых, я-то и не дых­ну – ох-ох! – да в сугроб… А он… поднял, их-то от меня отсек, повел… руки горячие… как бог какой!

Сима. Ну-ну, чего уж теперь! Было – сплыло. Тебе судьба, значит, теперь их держаться. Они-то добрые, и Зоя, и он…

Оля. Да что ты! Я таких и не видала сроду! Я ж прям другая стала, Сим! Я для них – что хошь! Я так стараюся!.. Они мне все: это читала, это читала? А чего я чита­ла-то? По музеям ходим – какая красота! В этом вот давеча были… как его? Щас вспомню… Сначала-то я испугалася: заходим, а там одни голые! Ну, все! Как в бане! Статуи-то! Я назад! А они смеются…

Сима. Тундра! Вот уж, право, тундра! Статуям, им положено. И тут и тут. (Показывает на себе.)

Оля. Да откуда мне? Что я, видала, что ль, когда? Но я стараюся, Сима, я все помню, я всему выучуся, вот увидишь!

Сима. Ну и отлично. И старайся. По нему только больно не обмирай. (Жует.)

Оля. Чего?

Сима. Не обмирай, говорю. Любовь всегда все дело испортит.

Оля замерла.

(Жует.) Не люби, где живешь… Ну, чего ты? Во дуреха!.. Я так… Оль! Во онемела!

Оля. Да он мне лучше отца! Знаешь ты?!

Сима. Все они нам лучше отца делаются… Чего ты? Во, вот этим и выдаешь!..

Оля(вдруг). А ну пошла! Пошла, говорю! Пошла отсюда!..

Сима. Ты что, дева?

Оля. Пошла, сказала! Ну! (Орет.) Расселася! Отдай! (Выхватывает у нее еду.) Все отдай! Пошла!

Сима. Стой, дура! Ты чего?

Оля. Пошла! Не ходи сюда! (Гонит Симу.) Не ходи! (Возвращается, закрыв дверь. Садится.)

Столик под тентом на открытой террасе ресторана «Узбекистан». Часов семь, но еще жарко. Мякишев и Горелов без пиджаков. Запаренный паренек – официант, который все путает и забывает. Солнце бьет в глаза, и все время приходится пересаживаться или двигать столик.

Мякишев. Теперь часа два здесь проволынимся.

Горелов. А дома дети плачут… Мы полмесяца не виделись, я столик вырвал, у меня получка…

Мякишев. Извини, я чего-то замотался. Серегу от­правляли, Зойка неделю в командировке… У начальника главка сегодня совещались три часа… То еще заседаньице! Как мы работаем?!

Горелов. Расслабься. А у меня в конторе – благо­дать: начальство в отпуске, хожу к одиннадцати, переводик себе интересный выбрал: «Маркетинг в экономике Канады».

Мякишев. Что?

Горелов. Вам это недоступно. Надо уметь устраи­ваться. Что есть важнее информации в нашем веке? (Официанту.) Эй, эй! Сюда! Минутку!..

Официант(на ходу). Ся… сс… ся!.. (Убегает.)

Мякишев. Гуляешь? Может, дашь четвертную до пятнадцатого?

Горелов. Многодетный ты наш! (Дает деньги.) Я те­бя предупреждал! Такую, пардон, кобылу на семейный бюджет повесить…

Мякишев. Дыши глубже, Витя. Спасибо. (Пробегающему официанту.) Э, голубь! Льду не принесешь? Нет, не принесет… С сентября куда-нибудь устроим, учиться, работать… Но пока ни паспорта нет, ни пропи­ски – как это все делается, черт его знает!.. Мы ж уже как-то отвечаем за нее…

Горелов. О чем я и говорил! Кто скажет А, тот ска­жет Б. Хотя как же, ведь творить добро так приятно!..

Мякишев. Кстати, приятно. (Солнце слепит его, и он передвигается