Спешите делать добро

вместе со стулом.) В семнадцать лет мы мечтали спасти человечество, в тридцать пять дай бог спасти хоть одного человека. У тебя не возникает такого желания?

Горелов. Возлюби ближнего, аки себя?

Мякишев. Да что уж ближнего – хоть бы близкого. Хоть бы кого любишь, любить, как себя.

Горелов. Афористично. Но как? Как это сделать? Конкретно? На мой взгляд, ничто в жизни не стоит так далеко друг от друга, как замысел и воплощение.

Мякишев. Я инженер, Витя, у меня другое мнение на этот счет. А кроме, если уж так говорить, я еще не перестал верить, что человек должен что-то сделать на свете.

Горелов(иронически). Посадить дерево, родить сына, написать книгу.

Мякишев. Ну а что плохого-то? Как иначе-то? За­чем иначе?.. Слушай, может, нам и горячее сразу за­казать?

Горелов. Если ты так торопишься, мы можем во­обще ничего не заказывать. Пойдем.

Мякишев. Ну ладно, ей-богу! Обижается, как де­вушка!.. Ты к одиннадцати сегодня пошел? У тебя на­чальство в отпуске? А у меня…

Горелов. Сама себя раба бьет…

Мякишев. Ну я же вообще! Я совершаю в жизни одни ошибки. Мой лучший друг меня всегда предостере­гает, а я – всегда по-своему, по-дурацки. А мне желают только добра.

Горелов. Безусловно. (Официанту.) Эй! Эй! Где за­куска-то?

Официант. Сс!.. ся! .. сс! .. (Убегает.)

Горелов. Вот возлюби его, паразита, аки себя!.. Извини, я слушаю.

Мякишев. Да что слушать, все старо как мир. Ты всю жизнь учишь меня, а я не вижу, чтобы мои ошибки были хуже твоих удач.

Горелов. Вот как? Какой вы смелый сегодня, сэр!

Мякишев. А я на совещании выступил. Мне те­перь – хоть в прорубь головой. (Щурится от солнца, пе­ресаживается.)

Горелов. Вона что! Сдаюсь!

Смеются.

Официант(вдруг подает). Зз… сы… росс… пс… кса…

Горелов. Тихо, тихо! Так! Слава богу! А это что?

Официант. Ссы…

Горелов. А, сыр! А лимончик?.. Стой!

Официант. Ся… пссы… фсы… (Исчезает.)

Они наливают, раскладывают закуски.

Мякишев. Вот ты меня всю жизнь учишь рассудку, а я мечтаю, чтобы ты хоть раз доверился своим чув­ствам. Я считаю, что…

Горелов. Будь здоров, счастливчик! Если без рас­судка-то! То вообще…

Мякишев. Счастливы одни дураки! Да? А горе – от ума?

Горелов. К сожалению, так.

Мякишев. Если я счастлив, то глуп, а несчастен, так умен?

Горелов. Именно! Будем!

Выпивают.

Потрясающе! Какая неуязвимость! Доверился своим чув­ствам – и вали! Как просто!.. Кстати, можно один ка­зуистический вопросик задать? Скажите, товарищ Мякишев, положа руку на сердце, вы девицу потому взяли, что она вам понравилась? Подумайте, подумайте. Это могло быть чисто подсознательно. А если бы она была неприятной, уродливой, больной? А?..

Мякишев. Какая разница?

Горелов. О, разница есть! Почему одно нам ложится на душу, а другое нет? Вот меня Аня пилит: у меня, мол, котенок будет пищать под дверью, а я не выйду и не впущу его. Да, не выйду. Но я хочу выяснить: может быть, это честнее? Чем пойти да поглядеть в щелочку: хо­роший котенок или как? Хороший – так и впустить, а плохой – то пнуть вон!.. А?..

Официант(вдруг подает). Фсс… пс…

Горелов. Стой! Ты что? Это не наше? Черт!

Официант убежал.

Мякишев. Ты все на какую-то гадость, что ли, намекаешь?

Горелов. Да почему? Ты сказал: довериться чув­ству. А я анализирую: какому? Ведь чувства добра нет, добро – результат, сумма каких-то чувств, движений, действий. Человек падает – другой