каким-то призрачным, точно в тумане. И вправду, Белослава, неужели это происходит в нашей жизни?..
II
Наутро Мономах завтракал вместе с отцом. Всеволод был необычайно оживлен, подшучивал над прислугой, несколько колких замечаний отпустил по адресу своей молодой жены Анны, половчанке, отчего та зарделась и поспешила под благовидным предлогом ускользнуть из трапезной.
Владимир был удивлен необычным поведением отца, но не придал этому особого значения.
Когда они остались одни, Всеволод вдруг посерьезнел и сказал:
– Наконец-то я могу сообщить причину, по которой вызвал тебя в Киев. Женить я тебя решил, сынок!
– Да я хоть завтра! – обрадованно ответил Владимир. – Я и сам собирался поговорить с тобой об этом.
– Ну и прекрасно! Просто чудесно все складывается! – радовался Всеволод. – Я думал, ты будешь упираться, придется уговаривать. Но оказывается, ты уже созрел для семейной жизни. Рано или поздно у всех происходит возмужание, я доволен, что это случилось именно сейчас.
– Да, отец, я готов изменить свою жизнь. Не будем откладывать дело в долгий ящик, прямо сейчас обговорим свадьбу.
– Мы так и сделаем. Тем более, что невеста уже в Новгороде и скоро прибудет в Киев.
– В каком Новгороде? О чем ты говоришь, отец? Она в Киеве, я только что вчера встречался с ней!
– С кем ты там любишься-милуешься, меня мало интересует. Я нашел тебе невесту в дальних странах, иноземную принцессу!
– К чему принцесса? У меня есть девушка, я люблю ее. Она из уважаемой боярской семьи, она будет достойной княгиней. А та, которую ты выбрал, пусть остается в Новгороде!
Всеволод посуровел, набычившись, стал смотреть на сына холодным, непреклонным взглядом. Наконец произнес:
– Уже поздно об этом говорить. Все решено без тебя, и обратной дороги нет. Раз я сказал, что женишься на выбранной невесте, то так и будет!
– Нет, отец! Я лучше уйду из дома, чем свяжу жизнь с какой-то другой женщиной! Я женюсь только на той, которая мила моему сердцу! – Владимир встал, намереваясь уйти.
– Сядь! – Всеволод с силой толкнул сына в кресло. – Ты не простой человек, который может поступить так, как ему заблагорассудится. Ты – князь! Я думаю, скоро станешь властителем нашей державы. Поэтому свои чувства обязан подчинять государственным интересам! Династический брак – это такой брак, когда можно выиграть войны и повергнуть противника, не ввязываясь в битву. Это лучше всех понимал твой дед, Ярослав Мудрый. Он породнился почти со всеми крупными европейскими дворами и обеспечил мир Руси. Свою сестру Добронегу он отдал за польского короля, а старшего сына женил на польской принцессе. Сам был женат на дочери шведского короля. В Норвегию за короля была выдана замуж младшая дочь Елизавета. Меня он женил на византийской принцессе, твоей матери. Моя сестра Анна была выдана за французского короля, а после его смерти сегодня правит Французской державой. Другая моя сестра вышла замуж за венгерского короля. Думаешь, зря он это сделал? Русь обрела покой, стала торговать со всем миром, с ней стали считаться, ее уважают во всех странах мира. Вот для чего существуют династические браки! Легко ли пришлось нам, детям его? Браки с нелюбимыми?.. Но мы вытерпели, потому что это надо было сделать для Руси!
Всеволод встал, прошелся по горнице. Продолжал:
– Мы с тобой люди государственные, и все наши дела и помыслы направлены на укрепление своей страны. Ты думаешь, мне очень хотелось брать в жены эту девочку-половчанку? Нисколько! Мне после смерти твоей матери ни на кого смотреть не хотелось. Но я переборол себя и поступил так, как повелевает долг. А мне надо было в первую очередь учитывать положение нашего Переяславского княжества, которое расположено на самой границе с половецкой степью, подвергается постоянным набегам и разграблению. Как обеспечить мир населению, защитить его от врага? Выход один: породниться с половецким ханом, что я и сделал. Теперь много лет, а может, и десятилетий народ будет жить в мире, потому что мой тесть никогда не решится напасть на своего зятя. Вот почему эта девочка оказалась в моем дворце. Я перешагнул через себя, не жалею и никогда не буду жалеть об этом!
Отец замолчал, упершись лбом в оконную раму. Владимир молча наблюдал за ним, не решаясь перечить.
– Я предполагал, как встретят половчанку в моей семье. Спасибо тебе, что ты понял меня и хорошо относишься к своей мачехе. Но Янка! Что творит твоя сестра Янка! Она житья не дает мачехе! У меня сердце разрывается, глядя на них! И все же прав я, а не она! Не видит она государства, а я вижу! Вот так- то!
Да, Мономах знал, как бурно отозвалась его сестра на появление мачехи-половчанки, не желала замечать, при ее появлении за столом с вызывающим видом вставала и уходила из трапезной.
– И когда в 1068 году половцы вознамерились организовать всеобщий поход на Русь, мой тесть не поддержал его, остался в степи. А это целая орда донецких кочевников. Тебе нетрудно представить, сколько жизней своих соотечественников я спас! Так кто прав, я или твоя сестра?
После долгого молчания Мономах спросил глухим голосом:
– Кого ты прочишь мне в жены?
– Дочь английского короля Гиту. Она прибыла на Русь полгода назад, жила в Новгороде, изучала наш язык, приняла православие. Скоро прибудет в Киев, и мы сыграем свадьбу. Так надо, сын! Мы должны крепить влияние нашего рода. При рождении тебе дали имя Мономаха – имя твоего деда, византийского императора. Теперь ты породнишься с самим английским королем. Не с каким-то боярином или мелким князем раздробленной Германии, а с правителем могущественной державы! Представляешь, как это поднимет наш род на Руси и среди окружающих стран!
– Но я полюбил другую, отец! – с болью в голосе произнес Мономах, однако уже без прежней уверенности в голосе.
– Я понимаю тебя. Сам пережил подобное. Но иди к себе и подумай хорошенько над тем, что я сказал, и принимай решение. Думаю, оно будет таким, какое нужно нашей державе!
Мономах отправился в свою горницу, бросился на кровать и сухими глазами уставился в потолок. Как он сможет расстаться с Белославой? Как сумеет сказать ей об этом? Как будет жить дальше без нее? Как он вообще сможет жить на белом свете, с разбитым сердцем, без любви? Жить по приказу отца, по обязанности, подчиняясь только государственным интересам? Жить без души, без ласки, без человеческого сострадания? Без всего того, без чего жизнь просто невозможна?
А может, встать и уйти из дворца? Бросить родителей, тем более матери в живых нет, а есть чужая, нелюбимая мачеха… Кинуть эту напыщенную, полную условностей, обеспеченную жизнь и уйти к Белославе. Ее родители едва ли одобрят их брак, не захотят ссориться со Всеволодом, вторым человеком в стране. Но они с Белославой не пропадут. Они построят домишко где-нибудь на краю леса, на речке, раскопают себе участок земли и заживут своим трудом. Появятся дети, много детей, а потом внуки. У них будет мало достатка, но много счастья…
От представленной картины у него сладко заныло сердце. Он хотел именно этого и в то же время знал, что никогда так не поступит. Ему с детства внушали ставить на первое место не свои желания, а благо своей Отчизны, интересы своей страны, преуспевание Руси. Ему это вбивали в голову и отец, и мать, и первый учитель – поп переяславской церкви Святого Михаила. Имя родины было постоянно на устах его сверстников, когда они играли в войну, сражались с воображаемыми врагами. Он это слышал в разговорах старших, рассказывавших о битвах и сражениях… Неужто он все это сможет предать?
Вконец измученный думами, отправился он вечером на свидание с Белославой. Она тотчас заметила его подавленное настроение, спросила с тревогой:
– У тебя неприятности?
Он хотел рассказать ей сразу, но не хватило духу. По тому, как она встретила его, как прильнула к нему и заглянула в глаза – влюбленно и преданно, – он понял, что не в состоянии выговорить роковые слова.
Они пошли по набережной Днепра. Темной громадой надвигалась ночь, пряча в сумрачной темноте
