– Приветствую вас, леди. Слабый разум и сильное тело в вашем распоряжении. Готовы встретить мир лицом к лицу?
– Всегда готова, – откликнулась она. – Выпьете чашку чаю или кофе?
Ее рука, когда она наливала кофе, дрожала. Он заметил, что она нервничает.
– Эбби, – его хриплый голос звучал мягко, он коснулся ее руки, – волнуетесь?
Она пожала плечами.
– Волнуюсь – это мягко сказано. Точнее… паникую. Вам, должно быть, это знакомо, Кайл. Вы ведь фотограф. Вы изо всех сил стараетесь передать чувства, испытываемые объектом вашего внимания, – гнев, радость. А затем кто-то, кто не понимает, смотрит на вашу работу и выпаливает: «Я бы за это и гроша не дал. Мой десятилетний сын, который этому не учился, сделал бы лучше». Я пытаюсь уверить себя, что это не важно, но у меня не получается.
– Да, от этого больно. Я понимаю, что вы чувствуете, Эбби, хотя вы и не живете продажей своих картин. Но я же вижу, что вы вкладываете в них сердце и душу. И если пока еще ваши работы не оценены по достоинству, то мы-то с вами знаем им цену.
Коснувшись рукой подбородка Эбби, он улыбнулся. Его присутствие помогало ей восстановить уверенность в себе.
– Спасибо, что поддержали, Кайл. Нужно не забыть заказать вам ленту героя. Может быть, позавтракаете?
– Нет, спасибо. Этель накормила меня вафлями.
– Тогда давайте грузиться. Помните, что сами вызвались, – сказала она, показав на гостиную, полную вещей.
После бесконечных мотаний от машины к дому Эбби перечитала свой список.
– Рамы на деревянных гвоздях, скобки, пакет с деревянными крючками, дрель и гвоздодер, ящик с мелками и пастелью, два складных стула, завтрак.
Она перечитала названия всех картин.
– Проверьте как следует, леди, – сказал Кайл.
На плечи Эбби был накинут свитер с орнаментом. Кайлу нравилось, как трикотаж облегает изгибы ее фигуры…
Грудь его напряглась. Как и другие части тела. «Осторожно, – предупредил он себя. – Ты приехал сюда на уик-энд, чтобы слегка развлечься. Никаких эмоциональных затрат».
Он всегда считал, что женщин надо вести в кровать, а не к алтарю. Но Эбби Мартин рушила его цинизм. Очаровательная, яркая, она проникала в его мысли, как призрак, для которого не существует барьеров. Когда он летел в Феникс и смотрел в окно самолета на пушистые облака, то не мог отогнать от себя мысли о ее шелковой коже, о мягких розовых губах… Каковы они на вкус? Опасные мысли, независимо от того, где они возникают: высоко в небе или на земле. Особенно на земле, ведь там он может действовать, повинуясь импульсу.
Что еще тревожнее, Кайл чувствовал желание защищать ее от любых невзгод. Что это на него нашло? Черт побери, так она его и к алтарю отведет, если он не будет осторожным.
Кайл слушал, как подпрыгивает в машине груз, когда они пробирались по проселочной дороге.
– Как вы думаете, Рембрандт начинал так?
– Нет, не так. У Рембрандта не было машины, чтобы перевозить свои картины.
У здания художественной выставки высокая важная дама провела их к месту стоянки.
– Только на время, пока вы разгрузите машину, – сказала она Кайлу.
Эбби отвели на выставке двадцать футов площади. Кайл повесил две большие рамы и закрепил их металлическими скобками.
– Лучшего дня для открытия не придумаешь, – сказал он, глядя на безоблачное небо.
Эбби вставила металлические крючки в рамы.
– Поверьте, я вам очень благодарна. То, что мы сейчас делаем, трудно считать веселым занятием.
Он протянул два рисунка, чтобы Эбби повесила их.
– А что вы считаете веселым занятием?
Заметив в его глазах веселые искорки, она покраснела.
– Во всяком случае, не это. Нам надо повесить все эти картины раньше, чем появятся покупатели. Дайте мне еще два рисунка, пожалуйста.
– Пожалуйста, мадам.
«Продолжай шутить, – приказал он себе, – и не смотри на эти ее изгибы. Они опаснее, чем сельская дорога с ухабами». Рисунок ее мягких губ, соблазнительная шея – там, где она переходит в плечи, – круглые груди, тонкая талия…
– Еще пару, пожалуйста!
Что ж, подготовка к художественному шоу отвлечет его внимание от сексуальных очертаний Эбби Мартин. Это ему очень нужно.
– Ну вот и все. Как вы думаете, Кайл, мы хорошо их разместили?
