— Как-то я спрашивал Вольдемара по поводу действий Эриха, — сказал герцог Алазорский. — И тот ответил, что Эрих планирует и действует сразу на нескольких уровнях, готовя себе победу. Тут и поддержка разбоя на дорогах, и попытка договориться с мятежниками, и удар по Тортону, и тут же атака по фронту. Теперь я лучше понял, что имел в виду Вольдемар. Пожалуй, мы получили очень хорошее представление о том, что такое атака по нескольким уровням: договор с купцами, перетягивание городов на свою сторону, молниеносный удар по замку герцога и его захват, вынуждающий герцога принять генеральный бой в самых неблагоприятных условиях. К тому же действуя совершенно незнакомым противнику образом. Дальше — добить то, что осталось после разгрома, подождать, пока ситуация после поражения главной армии прояснится, и нанести удар по основной опоре мятежа, сумев организовать снабжение армии практически в сердце вражеской провинции… Граф, я ничего не упустил?
— М-м… нет, пожалуй.
— Тогда скажите, кто из наших генералов способен проделать все это. А потом скажите еще раз о том, что такое мог провернуть каждый, знакомый с новой армией и ее тактическими приемами. Граф, вы не поняли главного — Вольдемар выиграл войну не на полях сражений. Там он просто сделал свою победу видимой всем. Вы были рядом и ничего не поняли… Впрочем, это не в упрек вам, вы все-таки человек военный, а тут даже я разобрался в ситуации только после вашего рассказа. Будь я на вашем месте, я это все увидел бы, но, скорее всего, упустил бы военный аспект, на котором сконцентрировались вы. Теперь же у нас главный вопрос в том, что нам делать с Вольдемаром?
Король задумался. Граф изучал потолок.
— Если мы что и сможем с ним сделать, то только сейчас, — заметил он. — Если дать ему хотя бы полгода, то он в герцогстве укрепится настолько, что… Однако мое мнение — он не нарушит клятву и никогда не ударит в спину.
— О-о-о! — Герцог насмешливо посмотрел на графа. — Да вы никак симпатизируете ему?
— Я многому научился. И с ним интересно. Он непредсказуем настолько, что хочется просто быть рядом и наблюдать — никогда не знаешь, что он выкинет в следующий раз. К тому же глупо отказываться от его помощи в преддверии вторжения Эриха.
Король в который раз изучил золотую монету у себя на груди.
— Послушаем, что скажет совет, — решил он. — А пока вы свободны, господа.
Танзани и Ленор вышли из королевского кабинета практически одновременно.
— Однако вы не очень высокого мнения о наших генералах, если полагаете, что только этот чужак, совсем еще мальчишка, может противостоять Эриху, — ехидно заметил граф.
— Я такого не говорил. Но отказываться от его помощи глупо.
— У королевского совета на этот счет может оказаться иное мнение. Вольдемар очень многим невольно наступил на хвост — ведь все в один голос твердили, что с мятежником надо договариваться и идти на уступки, что победить его, имея против себя еще и Эриха, невозможно. И тут такой щелчок по носу. Оказывается, не только возможно, но и сделано было все настолько быстро, что никто ничего и предпринять не успел.
— Граф, меня агитировать не надо. Я знаю, в чем заключаются интересы короны.
— Прекрасно. Но бой предстоит жаркий. И упирать будут на убийство женщин и детей в замке графа Иртинского.
— Да… это убийство… Кстати, что там на самом деле произошло? Никогда не поверю, что приказ отдал Вольдемар.
Выслушав ответ, герцог покачал головой:
— Я всегда подозревал, что граф Иртинский немного сумасшедший, но чтобы настолько… Собственноручно убить жену и детей…
— Если бы только своих… Там была настоящая бойня… Жуткое зрелище.
— Что ж… раз так… Посмотрим, кто выступит с обвинением…
На ближайшем повороте они расстались, отправившись каждый по своим делам, но граф еще долго вспоминал кривоватую усмешку герцога Алазорского, когда тот говорил о предстоящем заседании королевского совета. Что-то он явно замышлял, но что?.. Чувствовалось, что грядут какие-то перемены… Впрочем, признаться, давно пора. Совет давно уже превратился в пустую говорильню, и реально решал очень небольшой круг задач. А после недавних поражений от родезцев король перестал с ним консультироваться и по военным вопросам.
На заседание королевского совета герцог Алазорский сильно опоздал. Разгневанный Артон уже хотел было сделать ему замечание, когда тот все-таки появился, но, увидев его мрачную физиономию, передумал. Герцог извинился и прошел на свое место. Король ничего спрашивать не стал, остальные не рискнули — было ясно, что если сразу не сказал новости, то либо еще не время их выкладывать и он сделает это позже, либо пока слишком много посторонних. Но и противники, и сторонники сейчас заняты были только размышлениями на тему, что могло привести всегда умеющего держать себя в руках герцога в такое взвинченное состояние.
Первым на очереди было обсуждение предстоящей кампании против Эриха. Герцог Алазорский здесь молчал, только зловеще улыбался, отчего сильно нервировал ораторов, так что все выступления получились сильно скомканными. На вопрос короля по поводу его предложений он ответил, что пока заслушает всех остальных. Поскольку основную стратегию войны выработали уже давно, то сейчас только уточняли детали. Но из-за Ленора Алазорского это обсуждение постарались свернуть побыстрее, уже догадываясь, что новости связаны именно с Эрихом и что эти новости не очень приятные. А значит, весь план летел псу под хвост. Только непонятно, чего он тут сидит с таким мрачно-зловещим видом и молчит.
Но раз так, все перешли к обсуждению последствий мятежа. Как и предсказывал герцог, самые крикливые требовали приструнить выскочку. Но таких было всего двое, и они не пользовались славой умных людей, потому на них почти никто не обратил внимания. Гораздо серьезней было предложение о требовании новому герцогу присоединиться к армии в предстоящей кампании против Эриха. Тут уже не выдержал граф Танзани:
— Когда мы обсуждали кандидатуру Вольдемара Старинова, никто из здесь присутствующих вообще не верил, что он сумеет добиться успеха, и спор шел только на тему: сколько времени он выиграет? Когда поступили первые известия о победах, как я слышал, спорили уже о сроках — год или полтора ему потребуется на усмирение герцогства. Когда он все сделал за два месяца, вы уже требуете с только что усмиренной провинции войск и денег, как будто никакого мятежа не было. Я там был и могу сказать, что сейчас герцогство не может дать ни того, ни другого. Разве что бывшие участники мятежа присоединятся, искупая вину. Но невозможное-то зачем требовать?
— Невозможное? Но у герцога есть его армия, с которой…
Граф пронзил оратора взглядом:
— Это единственная сила в герцогстве. Только что усмиренном, кстати. Не скажет ли уважаемый граф Урнон, как поведут себя только что усмиренные мятежники, если герцогство покинет единственная верная королю часть? А может, вы этого и хотите?
Обвинение было слишком серьезным, и граф сразу утих.
— Его величество предлагал герцогство Торенда любому верному вассалу, который согласится его усмирить, — вмешался герцог Алазорский.
Члены королевского совета знали, что эти два человека не очень хорошо ладят друг с другом, но когда они начинали действовать заодно, то редко находилась сила, способная им противостоять. Потому сейчас многие с надеждой воззрились на короля, единственного человека, кто мог своим словом разрушить эту коалицию.
— Нам не совсем ясны ваши претензии к новому герцогу, — медленно заговорил король. — Он сделал ровно то, что мы велели ему как нашему вассалу. Требовать от разоренного войной герцогства выдвижения и содержания армии не очень хорошая мысль, поскольку мы можем получить уже восстание крестьян. Что касается пожеланий некоторых о назначении более достойного правителя для усмиренного герцогства… — Фраза осталась неоконченной, но всем моментально стало ясно отношение монарха к этой идее.
— Ваше величество, мы ничего такого не имели в виду, — попытался сгладить впечатление граф Донг.
