посмотрела на него, всё её внимание было приковано к всадникам, один за другим появлявшимся из темноты — величественным всадникам в серебряных доспехах на диковинных драконоподобных скакунах. На мгновение Тинойе показалось, что она спит и видит сон.
— Элиданцы? Но откуда? — убирая руки с окровавленной шеи адора, пролепетала она.
— Из Элидана, — усмехнулся на своей верхотуре не менее поражённый их появлением Танаон.
Всадники же, рассыпавшись по поляне, стремительно и бесшумно, словно и вправду были лишь призраками, расправлялись с чёрным зверьём. В руках у них не было оружия — возлюбленные дети милосердной энхиаргской Смерти обладали куда более совершенными способами отнимать чужую жизнь. Алаи замерли — кто с восхищением, кто с раздражением наблюдая за этим смертоносным танцем. И лишь Ирера чёрной бабочкой всё порхала со спины одной твари на спину другой, повторяя маневр Танаона с бутылью. «Прилежная ученица», — усмехнулся про себя бестиолог и спрыгнул на землю.
В первые минуты после боя брезгливые алаи не могли думать ни о чём, кроме вылизывания. Стоя в полукольце своих чмокающих и щёлкающих клыками соплеменников (среди которых никто даже ухом не вёл в сторону остановившихся неподалёку элиданцев), Танаон склонился над одним из поверженных врагов. Окружив его магическом барьером, чтобы ядовитый дым, всё ещё слабо сочащийся из ран животного, не мешал ему работать, бестиолог сосредоточенно изучал новое творение своих изобретательных хелраадских коллег.
Рядом, обнимая своей жуткой когтистой рукой остолбеневшую от такого расположения Тинойю, стояла довольная Ирера. Глаза её блестели, наверное, она выглядела бы сейчас очаровательно разрумянившейся, если бы её кожа не была чёрной как уголь.
Наконец Танаон разогнулся.
— Хеллин послал за нами щенков, — пробормотал он.
— Щенков?! — поразилась Ирера; Эйтли под её рукой дёрнулась, как птичка в кольцах питона.
— Обычно тварей из Хелраада так просто не убьёшь, — уверенно заявил бестиолог. — Я провозился бы с ядом эдак пару недель… и то могло бы ничего не получиться. Да и Алмеарну пришлось бы туго.
— Но зачем? — пискнула Тинойа и, изобразив приступ любопытства, вывернулась из-под руки Иреры, подскочила к зверю и едва не носом уткнулась в тушу. Отшатнувшись, она шлёпнулась в клумбу пурпурных ромашек.
— Чтобы не дать нам сделать то, за чем мы сюда приехали, — выразительно посмотрев на разгневанного Фанадора, мысленно сказала ей Ирера. — Наши адорские друзья уже рвутся в бой.
— По мне, захотелось Хеллину на нас поохотиться, так пусть теперь получит своё сполна! — поймав взгляд эалийки, пророкотал адор. Ирера тихонько вздохнула — она предпочла бы сразиться с новой порцией «щенков», чем вернуться к этим невыносимым переговорам, — и подошла к Фанадору.
— Советник, я уже говорила тебе, что Хеллину не столько хочется поохотиться в твоих лесах, сколько охота «получить своё», — тщательно пряча раздражение за неловким каламбуром, проговорила она.
— Но это нельзя оставить безнаказанным! — обводя широким жестом осквернённую поляну, возмутился тот.
— Нельзя. Но придётся, — спокойно и твёрдо сказала Ирера, и адор хмуро воззрился на неё сверху вниз. — Я почти уверена — даже то, что мы перебили этих тварей, Хелраад постарается обратить себе на пользу. Думаю, уже завтра их посол предоставит вам какого-нибудь светлого недомерка, собственноручно пойманного им на подступах к ближайшему из ваших городов, в погоню за которым якобы и было послано это зверьё, лишь по чистой случайности забежавшее в этот лес. — Алайка негодующе хлестнула себя хвостом по бедру.
— Я что-то не припомню за хелротами подобного… коварства, — хмыкнул уже куда менее воинственно настроенный адор.
— И я тоже, — кивнула Ирера. — Но согласись, что в последнее время происходит чересчур много такого, что раньше казалось совершенно невозможным.
— Ах, и не говори! Я просто боюсь жить. Всё так трагично кругом, все умирают, — подхватила Тинойа, скорбно обрывая лепестки с кроваво-красных ромашек. Вздохнув, она склонилась над тушей хелраадского «щенка» и красивым жестом воткнула цветы в рану на его боку. Но снова нагнулась слишком низко, сквозь магический барьер Танаона, и испортила всю сцену приступом кашля. Раздосадованная, она мыском сапожка затолкала букет внутрь, заткнув выход ядовитому дыму.
Ирера, собравшаяся было шикнуть на неё, промолчала — на Фанадора представление Эйтли произвело как нельзя лучший эффект, он заметно расслабился, в уголках его губ даже появился намёк на улыбку.
Подбирая слова, которыми можно было бы закрепить нечаянный успех Тинойи, краем глаза эалийка наблюдала за Танаоном, направившимся к кустам в левой части поляны. Ветки вздрогнули, и из зарослей робко выступил молодой фарзис. Чисто вылизанная шкура его тускло блестела оранжевыми молниями полос, он недоверчиво втягивал воздух тремя чуткими, целыми по молодости лет ноздрями. Бестиолог опустился на колено и пристально посмотрел на зверя. Тот замер. Сияние глаз Танаона отражалось в выпуклых глазах фарзиса, зеленоватые блики чуть заметно дрожали. Внезапно зверь сорвался с места, пробежал несколько шагов, обернулся, взвыл, тряхнул гривкой и одним прыжком исчез в кустах. Ирера одобрительно улыбнулась бестиологу — лучше подчинённого им фарзиса проследить, откуда набежали эти чёрные твари, не сможет никто — и вернулась к беседе с советником, стараясь не обращать внимания на назойливое чихание Эйтли.
Мелтарис оказался более милосердным (он уже так долго формально находился под крылышком Веиндора, что вполне мог этому у него научиться) и поддержал готовую свалиться на траву потравленную непоседу.
— Хоть кто-то меня тут не ненавидит, — шмыгнула своим бедным носом та и, подёргав своего спасителя за плащ жалобно спросила: — Мел, а мы уже скоро отсюда поедем? А то мне как-то не по себе…
— Боюсь, придётся подождать, Тинойа, нам надо ещё решить, что делать с этой компанией, — кивнул он в сторону серебряных всадников, столь тщательно игнорируемых имеющими на их владыку зуб залами.
Словно чувствуя недоброжелательный настрой алаев, они собрались вместе в зарослях на противоположном краю поляны, за тем самым деревом, на котором только что прятался Танаон.
Никто из них не перемолвился с отрядом ни словом, словно кошек Аласаис тут и не было вовсе. «Охотника на лису не интересует удиравшая от неё мышь», — подумала Ирера и, фыркнув, всё же сделала несколько шагов им навстречу. Эалийка могла бы придумать ещё много не менее «лестных» причин поведения элиданцев, но тут она заметила какое-то движение среди деревьев поодаль от них.
Ирера остановилась — вдруг это вернулась одна из чудом выживших хелраадских тварей? — и только потянулась за своим верным клинком, как из темноты появилась всадница, не принимавшая участия в битве.
Едва придерживая поводья кончиками пальцев, она сидела боком, в позе одновременно величественной и раскованной. Каждая складка её мягкого плаща из знаменитого элиданского пепельного бархата лежала так, будто незнакомка мгновение назад позировала художнику для парадного портрета, а не пробиралась сквозь полную злокозненных сучков и веток чащу.
Хотя лицо женщины было почти полностью скрыто капюшоном, Ирера узнала её. Но это отнюдь не сделало внезапное и столь своевременное появление Лаа ан Камиан менее странным. Тем более — с такой свитой. Любовница и негласная советница правителя Элидана Л'аэнора прибыла с отрядом отборных воинов — его личной охраны, судя по доспехам и плащам. Это было немыслимо… если, конечно, статус этой прекрасной женщины не изменился кардинально, с тех пор как дочь Селорна слышала о ней в последний раз.
Когда, небрежно кивая в ответ на приветствия соплеменников, она приблизилась к Ирере, той предстояло удивиться вновь. К плечу Лаа была приколота миниатюрная цветущая ветвь элиданской вишни, перевитая серебряной лентой. Этот символ Ирера знала не хуже, чем знак своего дома, и не могла поверить своим глазам.
Оказавшись рядом с ней, Лаа остановила своего скакуна, но не спешилась.
— Ирера, я вижу — мы прибыли вовремя. Я рада нашей встрече, — она чуть склонила голову, — но,
