Театр для теней. Книга 1

заклятья, позволяющая управлять её полётом. — Ты, похоже, сидишь не только на родине хвоста, но и на собственных ушах! Тебе разве не объясняли, как могут среагировать здешние скалы на соприкосновение с чужим волшебством? Обвалом, в лучшем случае.

— Так ведь это… всегда можно и помереть, если что, — поскрёб за ухом обвинённый в халатности эал. Он решил подыграть Ирере и как мог изображал полного разгильдяя. Получалось плохо: недобросовестность была не свойственна алаям как расе. Лень — да, но если уж они поднимались с насиженного места и брались за дело, то делали его так, чтобы потом на них никто хвост не мог поднять. Кот не хуже Иреры понимал всю опасность этого похода, но его природное чутьё, внутренний голос кошачести, говорил эалу, что волноваться не стоит (по крайней мере — пока), и он позволил себе ослабить бдительность, чего не могла сделать она.

Эалийские женщины (а особенно те из них, кого называют анэис — Чувствующими) издревле славятся своей сверхъестественной интуицией, но Ирера, по прихоти судьбы, была почти полностью обделена этим даром, что и вынуждало её постоянно быть настороже. Но зачем же заставлять делать это и всех остальных? Этого никто не понимал, и именно отсюда брали начало постоянные перепалки в отряде.

Вот и сейчас, услышав подначку эала, Ирера разозлилась ещё больше. Гибкая рука чёрной змеёй метнулась к его горлу, сгребла в кулак ворот куртки.

— Ты будешь меня слушать или нет? Я устала повторять тебе прописные истины снова и снова. Богиня! — эалийка разжала пальцы, и кот чуть не брякнулся на землю. — Мне дали под начало выводок котят, которых надо учить не только ходить, но и видеть! — Ирера искренне верила в то, что говорила, и на лице её читалась неподдельная обида. — Ну посмотри ты перед собой, — она указала на носилки, плывущие вслед за кубом. — Что ты там видишь, и почему ты видишь именно это?

Только чтобы не навлечь на себя ещё большего гнева, новоявленный маг взглянул туда, куда она хотела. Тусклое, испускаемое волшебным льдом сияние заливало несколько носилок, укрытых плащами, под которыми угадывались очертания алайских тел… «Или всё ещё алаев?» — подумал придушенный эал: трудно определиться с формулировкой, когда перед тобой лежит мёртвое, пропечённое, как котлета, драконьим пламенем тело, но душа так и не покинула его.

— Думаю, «живой труп» подходит лучше всего, — заявил подъехавший к ним высокий мужчина. Мелтарис, старший телепат отряда, даже и не думал скрывать, что прочитал мысли своего подчинённого.

Он единственный сидел в седле как-то неуклюже, сгорбившись. Огромный плащ, явно не с алайского плеча, бесформенным мешком скрывал то, во что превратились грудь эала, его одежда и лёгкие, эльфийской работы доспехи, спекшиеся от жаркого выдоха той же злобной харнианской ящерицы, которая погубила покоящихся на носилках существ. Достаточно было бы одного взгляда на его изуродованное тело, чтобы стало ясно, что оно мертво, но, подобно своим товарищам по несчастью, Мелтарис ан Ал Эменаит не осмелился покинуть «испорченную тушку»…

Раньше почившим алаям можно было бы даже позавидовать — они успели бы уже обзавестись новыми телами и сидели (как это заведено по такому случаю) в бриаэлларском кабаке «Новая тушка», посмеиваясь над остальными членами отряда, всё ещё ползающими под землёй. Но времена изменились.

Власть над судьбами обитателей Энхиарга после их смерти более не была сосредоточена только в руках Веиндора Милосердного. Один из сотворённых им в помощь себе серебряных драконов, вернее — одна из, вышла из его повиновения и стала действовать в собственных интересах, весьма далёких от благородства и справедливости. Для достижения этих целей и употребила она дарованные создателем силы: желая отомстить всей алайской расе за давнюю обиду, она убила ни в чём не повинную сианай Эталианну. И не просто убила, а пронзила лоэдаарским кинжалом — оружием, после удара которым, душа золотоволосой Тени богини никогда не сможет воссоединиться ни с одним телом.

Более того, расправившись с Эталианной, драконица, заручившись поддержкой тёмной силы, до того момента неведомой жителям Энхиарга, сумела скрыться от гнева Веиндора. Но мечты свои об уничтожении алайской расы вряд ли забыла: месть её не была завершена, да и новый её покровитель был также враждебен детям Аласаис.

После её побега наступили страшные дни, когда ни одно существо, оставшееся без тела, больше не могло чувствовать себя в безопасности. В сущности, остальные тоже не очень-то могли, но дела у мертвецов (как предупреждали жрецы Веиндора) обстояли особенно плохо, потому-то и плыли следом за ледяным кубом трое носилок с останками погибших в этой экспедиции алаев и адора.

В отличие от них Мелтарис мог передвигаться самостоятельно — струя огня попала ему в грудь, но руки и ноги эала, хотя и были обожжены, не утратили подвижность. Мыслил он тоже довольно ясно и сумел, несмотря на ужасные раны, сохранить речь и свой телепатический дар.

Ирера отпустила свою жертву, предоставив удовольствие разбираться с ней непосредственному начальству. Потирая шею и поправляя растянутый воротник, картёжник тут же начал жаловаться Мелтарису.

Разумеется, он делал это не вслух, но Ирера и так знала, какие гадости в её адрес щедрым потоком льются сейчас в сознание Мела. Сама того не замечая, грозная «леди арсенал» обиженно надула губы и опустила плечи.

Вдруг Мелтарис расхохотался. Это был жуткий звук — неестественный, глухой хохот трупа, но заговорил телепат уже своим обычным голосом и, надо сказать, с большой долей сарказма.

— Друг мой, если б она требовала от тебя производить подробный анализ породы и в процентном отношении сообщать о вероятной реакции её составляющих на соприкосновение с магией куба, я бы первый встал на твою защиту. Но она этого не просит, тебе надо просто не задевать кубом за стены — и всё. Это не так сложно, чтобы устраивать дискуссию.

Ирера в очередной раз поразилась выдержке Мелтариса. За то время, пока он говорил, она уже десять раз успела бы придушить дрянного кота, не скрывающего ехидства. А про то, что сделал бы с ним её отец, лучше было и вовсе не думать…

— Хорошо, — буркнул наконец несчастный и снова не удержался: — Но всё-таки это противоестественно. Мы кошки и должны делать всё по-кошачьи!

— Так, фраза, конечно, достойная воспитанника патриарха Селорна, — как-то нехорошо покачал головой Мел. — Но скажи-ка мне, кот, помнишь ты сталактитовую рощу, что вчера так некстати нас задержала?

Воин-маг неуверенно кивнул.

— Помнишь. Тогда задам тебе другой вопрос: сколько бы ты, как истинный алай, когтями вырубал ту рощу? Не знаешь? Так давай дойдем до следующей — и я дам тебе возможность установить это опытным путём.

— И всё равно… — попытался было упрямствовать кот, но осёкся на полуслове.

— Не всё равно, — медленно произнёс Мелтарис. — Патриарх Селорн, твой и мой повелитель, не левой задней лапой думал, посылая её сюда именно в таком качестве. Если тебе ещё раз случится усомниться в его решении… — мысленно прошипел он, вытянув вперёд шею, так что приоткрылось его обезображенное лицо. Исподлобья глянули холодные зелёные глаза мёртвого, но не утратившего силу телепата.

— Понял, — быстро кивнул картёжник.

— Прекрасно, — уже вслух заявил Мелтарис и поглубже натянул капюшон. — Мы тут, кажется, обо всём договорились, — обратился он к Ирере, — но, боюсь, тяжесть раздумий над услышанным не позволит нашему другу совмещать их с управлением кубом. Я возьму это на себя.

Удивление отразилось на лицах всех, кто услышал его слова. Даже Ирера не удержалась:

— Ты уверен, что справишься?

— О, могу тебя заверить, смерть отвлекает от работы куда меньше карт, — невесело усмехнулся где- то в недрах своего капюшона Мелтарис. — Справлюсь. Самому мне колдовать не придётся, а без этого нагрузка пустяшная.

— Тогда решено, — кивнула эалийка и выжидающе протянула ладонь. — Медальон.