туземцев], на которой держались английские колониальные чиновники и которая послужила причиной для ненависти к ним…» превратился в следующий эвфемизм: «отчужденность была свойственна всем британским чиновникам». Такой «перевод» отражал, скорее, представления послевоенной Западной Германии, чем Британии. Надо сказать, что и мой собственный текст был «покалечен» подобным же образом. Некий мистер Питер П. Борнхаузен, «тщательно редактировавший» мою лекцию «Представление о Третьем Риме и Третьем рейхе» для публикации, вычеркнул следующие давно известные цитаты из сэра Чарлза Дилка и Герберта Джорджа Уэллса: «голые варвары… спаслись от истребления, потому что европейцы не могли постоянно жить в их климате [в Индии]»; «единственным разумным и логичным решением в отношении низшей расы является ее уничтожение». (Не кто иной, как Тойнби напоминал об этом англичанам еще в 1934 г.)[59]
Аналогичным образом подробнейшая история немецкого антиинтеллектуализма, написанная Дитцем Берингом,[60] откровенно опускает фёлькише (прото-нацистское) заявление Фридриха Ланге (1899) о том, что следование британским образцам, усвоение «духа джентльменов… приведет к тому… что с течением времени образованных людей [среди немцев] будет все меньше… Напротив, мы пройдем через все стадии… воспитания, чтобы научиться владеть миром, и станем на равных с нашими заморскими двоюродными братьями, уже владеющими миром… [это произойдет] тогда, когда мы станем похожи на них»[61]
Поклонник Англии Эрнст Хэкель (1834–1919) утверждал, что «немцы достигли бы гораздо больших успехов в управлении колониями, если бы перестали руководствоваться идеалистическими представлениями». Сам он был очень привязан к Англии и часто посещал эту страну. Эрнст Хэкель в значительной степени способствовал распространению социал- дарвинизма в Германии. Он занимался популяризацией идеи об «аристократических принципах устройства природы», ставшей впоследствии частью доктрины Гитлера, и являлся членом прото-нацистского «Общества Туле». Хэкель называл англичан и немцев двумя тевтонскими народами и мечтал об их союзе — точно так же, как Хьюстон Стюарт Чемберлен, главная работа которого предвосхитила основные установки Хэкеля. Однако немец Хэкель «так никогда и не смог подняться на одну ступень с [англичанином] Хьюстоном Чемберленом (1855–1927) в анналах нацистской истории».[62] Влияние Чемберлена на Гитлера не в последнюю очередь объяснялось псевдовагнерианским освящением понятия «фюрер», придуманным этим онемеченным британцем — духовным лидером наследников Рихарда Вагнера. Именно Чемберлен посвятил Гитлера в «Спасители германской расы», именно он назвал его посланником богов. [63] В то же время, преследуя чисто практические цели, Гитлер видел за расовыми доктринами Чемберлена пример, который давало ему мировое господство имперской расы, мировая гегемония Британской империи.
Тем не менее роли Чемберлена как вдохновителя Адольфа Гитлера не уделялось должного внимания — по крайней мере в той степени, в которой оно действительно было оказано. Так, Чемберлена как теоретика нацистского расизма ставили в один ряд с графом Жозефом Артуром де Гобино.[64] Возможно, такое сопоставление и является вполне адекватным, когда дело касается хронологии становления общеевропейских идей о «превосходстве арийской расы»; однако такое сравнение представляется совершенно необоснованным в контексте расизма Гитлера. Ведь не графа Гобино, а именно Хьюстона Чемберлена назвал «отцом нашего духа», «пионером» нацизма и «первопроходцем» Йозеф Геббельс.[65] Более того, в 1925 г. газета «Volkischer Beobachter», являвшаяся официальным органом нацистской партии, прославила труд Чемберлена «Основы девятнадцатого века» как «Библию Движения».[66] Гобино же читали в Германии гораздо меньше. Таким образом, хотя именно Гобино первым сформулировал
Исходя из этих соображений, я не стал рассматривать в данной книге влияние, которое французский расизм
В настоящем издании я стремился сделать факты истории дипломатических отношений того времени, например, факты, приведенные в книге Лейбовитца и Финкеля «Тайный сговор Чемберлена и Гитлера», более понятными, напомнив о некоторых (отнюдь не безызвестных) элементах английской политической культуры. Эта книга не делает никаких открытий, касающихся политической культуры викторианской эпохи и эпохи правления короля Эдуарда VII в Англии. Она лишь указывает на те аспекты британской культуры, которыми восхищался Гитлер и которым он стремился подражать. В этой книге не рассматриваются и те аспекты идеологии Гитлера и нацизма в целом, которые возникли и сформировались вне влияния реальных или воображаемых британских моделей. Было бы излишним говорить о бесконечном количестве «чисто» немецких предшественников гитлеризма: их и так повсюду цитировали в многочисленных изданиях, посвященных Третьему рейху. Но вот настолько же очевидные примеры влияния идей британского империализма на формирование представлений о себе гитлеровской Германии и ее устремлений почти не анализировались — по крайней мере в той степени, в какой они того заслуживают. Однако необходимо уточнить, что Гитлер радикально «тотализировал» вовсе не тоталитарные британские модели. Таким образом, тематика данной книги практически не затрагивает ту обширную литературу, которая написана о гитлеровском тоталитаризме. Эта книга целиком посвящена влиянию английских образцов на нацистскую идеологию. Ибо, если собрать воедино все немецкие материалы, отражающие только одну эту проблему, получилась бы не такая уж маленькая библиотека.
Я хотел бы поблагодарить библиотекарей Гейдельбергского университета г-жу Филипп и г-на Дитера Кляйна за предоставление дополнительных материалов, д-ра Фрэнка Паза (Нью- Йорк) за возможность работать с некоторыми материалами из США, профессора С. Митра из университета Ноттингема за советы, касающиеся важных источников, о заявлениях Дж. Неру о связи фашизма с империализмом, и д-ра Д. Балза из Гейдельберга, обратившего мое внимание на отрывок о Гитлере и немецкой англофилии в книге Н. Зомбарта «Rendevous mit dem Weltgeist: Heidelberg 1945–1951». А также г-жу Бланку Луз Пулидо за ее неоценимый труд в доведении до ума этой сложной и довольно замысловатой рукописи.
Само собой разумеется, что только я несу ответственность за содержание этой книги, задуманной мной еще в 1948 г.
