пленочку, и оба у него на крючке. Но с мэром этот номер не прошел.
— Да, никто не ожидал, что бургомистр пустит себе нулю в лоб, — сказал Мысин.
Колодников искоса глянул на тезку:
— Не кажи гоп, пока не перепрыгнул.
— С чего это?
— А то, что Касьян там такого накопал! Откуда-то выплыла вторая гильза, представляешь? Выстрел был один, а гильз две, причем одну нашли на лестнице, Стародымова сразу начала путаться, менять показания, потом потребовала вызвать Мамонова. А когда узнала, что тот крякнул, совсем упала духом. Пришлось «скорую» вызывать. Сейчас здесь, в больнице. Допрашивать пока врачи не разрешают, так что все еще впереди, скоро узнаем, что на самом деле произошло в «святом семействе».
— Мишку Ковчугина жалко, — как бы не к месту сказал Мазуров.
— Да. А Ленка… его родители… Но парень пошел до конца, — Колодников вздохнул и перевел разговор. — Вчера видел мать Татьяны Антоновой, говорит, та до сих пор не отойдет от кошмара, спать не может, ходит к психотерапевту. Сын у них начал заикаться.
Печальную паузу прервал дальнозоркий новоявленный майор:
— О, смотрите, кто к нам продвигается!
От крыльца в сторону карагачевой рощи, прихрамывая, медленно шел Юрий Астафьев. Голова его была забинтована, правая рука лежала на перевязи, лицо по цвету не отличалось от бинтов. Но лейтенант улыбался: он явно был рад снова видеть своих друзей.
— Первый раз на улицу вышел, — сказал Мазуров, с внезапно нахлынувшей нежностью глядя на лейтенанта.
— Ну вот, жив-здоров, а две недели назад я думал, что все, искать тебе нового напарника, — пошутил Колодников.
Астафьев поздоровался с «действующими» коллегами, пожатие руки было слабым, почти бессильным. По праву наиболее покалеченного устроился на скамейке, заняв место Мысина.
— Как дела? — спросил Павел.
— Да ничего, говорят, что пули удачно прошли — навылет, а башку только зацепило, ничего и резать не пришлось, так, шкуру заштопали. Но голова трещит.
— А я, признаться, думал, что тебе хана. Кровищи было как с резаного поросенка. Невеста-то приходит? — спросил Колодников.
— Кто, Ольга? Была один раз на пару с мамочкой.
— Ну и что? — добивался подробностей Андрей.
— Да что, посидели, помолчали. Она сама еще не совсем оклемалась, этажом ниже лежит.
— Ну и как она тебе сейчас, «в живую»?
— Ничего, красивая девушка, — и, чтобы перевести этот неловкий разговор, покрасневший и смущенный Юрий спросил:
— По какому поводу сидим?
— Как по какому?!
Пашка майора получил.
— Здорово!
— Да не очень, Касьянов тоже звездочку сейчас обмывает, — поморщился Павел.
— А он-то за что? — ахнул Астафьев.
— Ты что, он так все дело повернул, что мы там и рядом не сидели, так ведь, Андрей? — спросил Зудов.
Теперь поморщился Колодников. Разговор с областным начальством был не лучшим воспоминанием в его жизни. Его собственный доклад выглядел чересчур сухим и скомканным по сравнению с четко выстроенными фразами Касьянова.
— Да, он работал и на Мамонова и в то же время копал под него. Сохранил все результаты экспертиз, те, что заставил выкрасть Мамон. Именно он догадался обыскать квартиру любовницы Гуся — Зойки и обнаружил ту кассету с компроматом.
Это пока мы по болотам с Пашкой бегали. А знаешь, как он красиво вычислил похитителей Ольги?
— Ну?
— Он бегать и опрашивать никого не стал, просто взял список приглашенных на банкет и сравнил с тем, который заставил его изъять Мамонов. Был, оказывается, такой списочек. Его Касьянов по горячим, можно сказать, следам сделал. Естественно, там было на три фамилии больше. Не дурак, конечно, он.
— Вот это да! — восхитился Юрий.
— Да, кстати, вчера в Астрахани взяли младшего Гусева.
— А мамоновский отпрыск?
— Тот ушел, хрен они его теперь найдут в самостийной Украине. А Петруша-то, полудурок, прилетел с Канар. Беседовал я с ним, недалекого ума малый. Все не может поверить, что его на нары определили.
Колодников вздохнул.
— Ты чего это, Андрюха? — удивился Павел.
— Да, чувствую, не бывать мне начальником угро.
— Чего это?
— Знаю, — печально ответил он.
Колодников опять вспомнил совещание у областного руководства: заинтересованные взгляды генерала, его свиты и нового начальника ГОВД на подтянутого, делового и компетентного в своем выступлении Касьянова. Андрей хорошо знал, что для начальства гораздо больше значат внешний облик и умение отрапортовать, чем истинные заслуги и авторитет среди коллег.
В это время от крыльца донеслось звонкое девичье:
— Андрюша!
Мысин встрепенулся и тихо сказал:
— Я сейчас.
— О, видал? — кивнул ему вслед Мазуров. — Такой роман закрутил с вдовой Свинореза, аж искры от обоих летят.
Колодников с удивлением узнал в пышной девушке в цветастом платье свою старую знакомую, кустодиевскую красавицу Лену Сергееву.
— А-а! То-то он в «Айсберге» все твердил про официантку «худовата больно».
Теперь понятно, какая ему нужна. Сам-то ей по плечо.
Андрей помрачнел:
— Для него есть одно неприятное известие. Выпустили его «крестных», Крылова и тех двоих.
— Какого хрена? — ахнул Мазуров.
— Ну, вину в смерти Брошиной нам сейчас доказать будет трудно, машину мы помяли сильно, а там еще адвокаты нажали… В общем, выпустили их под подписку о невыезде. Если послушать Занчевскую, то мы должны были Андрюху не снимать с крюка, а дождаться приезда понятых и только потом, зафиксировав все, везти его в больницу. Да и полкаш наш новый что-то на нас всех волком смотрит. Так что, — Колодников сделал многозначительную паузу. — Мамон мертв, но дело его живет.
— Ты думаешь, что этот, новый, тоже того?.. — Мазуров мотнул головой куда-то в сторону.
— Точно не знаю, но нутром чувствую. Ты же знаешь, у меня как у собаки нюх, особенно
