поездов? Например, тех, что идут в Глазго?
Дэлзиел перелистнул пару страниц и предложил вниманию его светлости новую таблицу.
Утро
После полудня
Вечер
Странрар отпр.
11.35
12.30 (от причала Странрара)
4.05
Замок Кеннеди
11.42
-
4.12
Данреджит
11.52
12.42
4.20
Нью-Льюс
12.07 (после полудня)
-
4.33
Гленвилли
12.19
-
4.45
Бархилл
12.35
-
5.00
Пинвери
12.43
-
5.08
Пинмор
12.56
-
5.18
Пинмор приб.
1.06
1.37
5.28
Джирван отпр.
1.11
1.42
5.36
— Так, здесь тоже есть подходящие варианты, — кивнул Уимзи. — Как насчет поезда в двенадцать тридцать пять? Преступник мог легко успеть на него и доехать до Глазго, а оттуда уже направиться куда угодно.
— Да, это точно. Я и сам об этом подумал и протелефонировал начальнику станции в Бархилле, но на том поезде уехали всего четыре пассажира, и с каждым начальник знаком лично.
— Вот как… — сказал Уимзи. — Ясно. Ну, тогда здесь тупик.
— Да. Но это еще не все. Я на этом не остановился. Послал запросы на другие станции данной линии и выяснил, что был некий джентльмен с велосипедом, который сел на поезд в час одиннадцать минут пополудни в Джирване.
— Боже мой, неужели? — Уимзи вытащил подробную карту области и углубился в нее. — Это возможно, Дэлзиел, вполне возможно. Бархилл находится в девяти милях от места преступления, а Джирван расположен еще двенадцатью милями дальше. Скажем, все вместе — двадцать одна миля. Если он выехал в одиннадцать восемнадцать, у него в запасе имелось два часа. Значит, он должен был передвигаться со скоростью около десяти миль в час. Вполне реально для хорошего велосипедиста. Поезд, кстати, не задержался?
— Не задержался. Да, он мог успеть.
— Начальник станции дал какое-нибудь описание?
— Он сказал, что, по словам контролера, это был ничем особо не примечательный джентльмен лет тридцати-сорока, в сером костюме и клетчатом, низко надвинутом кепи. Чисто выбрит, или почти чисто, среднего роста, в больших очках с затемненными стеклами.
— Подозрительно, — заметил Уимзи. — Сможет ли контролер узнать его, как вы думаете?
— Полагаю, что да. Он сказал, что джентльмен говорил, как англичанин.
— Ага! — Уимзи мысленно «пробежался» по своим шести подозреваемым.
Уотерз был лондонцем и говорил на хорошем английском, такому учат в школе. Стрэтчен, хоть и шотландец, имел английский выговор, поскольку обучался в Харроу и Кембридже. Он, к слову сказать, высокого роста, а подозрительный пассажир — нет. Гоуэн был двуязычен: мог разговаривать на нормальном английском с Уимзи и на грубейшем шотландском со своими соотечественниками, да и потом, пышная шелковистая борода, которой никогда не касалось лезвие бритвы, была своего рода местной достопримечательностью — на нее советовали посмотреть всем приезжающим в Керкубри.
Грэхем ничем не уступал истинному лондонцу, его английский выдержал бы испытание и в Оксфорде. А удивительные голубые глаза Грэхема невозможно забыть. Поэтому темные очки? Фаррена никто не принял бы за англичанина — его шотландский не оставлял никаких сомнений. Сам по себе он тоже был притягательной фигурой: широкие прямоугольные плечи, взъерошенные светлые волосы, странный взгляд светлых глаз, поджатые губы и тяжелая челюсть. В Фергюсоне был также узнаваем шотландец — по акценту, хотя и не по речи, а черты лица невыразительные.
— Джентльмен дал какие-нибудь объяснения? — спросил Уимзи, выходя из задумчивости.
— Нет. Он подошел к станции, когда поезд уже стоял на платформе. Упомянул только, что поздно вышел из Баллантри или что-то вроде того. Он взял билет до Эйра. На велосипед была прикреплена соответствующая багажная бирка.
