друга и бескорыстного... нет – почти бескорыстного, помощника.
Вежливый мужской голос поведал в ответ, что Кирьянов взял несколько дней за свой счет и по личным делам уехал в Краснотуринск. Я так обалдела от услышанного, что повесила трубку, даже не поблагодарив неизвестного мне обладателя вежливого голоса.
Вот дела! Какого черта Кире понадобилось в этом Краснотуринске? Какой человек в здравом уме и трезвой памяти добровольно отправится в Сибирь? Это была вторая сегодняшняя неудача. Что же я буду делать без своей незаменимой палочки-выручалочки? На Мельникова рассчитывать тоже не приходилось, так как три дня назад он сам позвонил мне и сказал, что уезжает в командировку в Пензу.
Однако не все потеряно. С моими-то связями в ментовке можно не переживать из-за таких пустяков, хотя, конечно, они тем не менее затрудняют дело. Я набрала еще один номер и сразу же наткнулась на Наталью Астахову.
– Я слушаю, – раздался в трубке голос моей старой приятельницы.
– Здравствуй, Наташенька! Рада тебя слышать.
– Не ври! Лучше сразу говори, что нужно.
– С твоей обходительностью может сравниться только твоя проницательность. Чего это ты злая с утра?
– Это у всяких буржуазных пережитков типа частных сыщиков в полдень еще утро, а у нас, порядочных рядовых ментов, трудовой день в самом разгаре. А насчет моей обходительности, чья бы корова мычала! Ты же звонишь, только когда тебя особенно прижмет. Так что не тяни – выкладывай.
– Ладно, солнышко, в следующий раз позвоню просто так. А вообще-то я хотела спросить: дело об ограблении Радищевского музея не у тебя?
– Нет, а с чего ты взяла?
– Ну, с ограблением храма Покрова ты же справилась блестяще, я решила, что тебе и карты в руки, – польстила я Наташе – она всегда таяла от моих комплиментов.
– Дерьма у меня полны руки, а не карт. И так дел по уши. А музеем Сашка занимается.
– Павлов? И давно ли он на кражи перешел?
– Там вообще-то как бы еще охранника убили...
– Ну да, об этом я как-то забыла. Слушай, Наташенька, а ты мне его не высвистишь?
– Высвистать я его тебе, конечно, могу, только вряд ли он с тобой станет разговаривать. За нас начальство всерьез взялось, – Наталья понизила голос, словно опасалась, что ее могут подслушать, – и тут, нате вам из-под кровати, музей. Так что даже и не мечтай.
– Ты мне его позови, а уж как уломать Сашку, это моя головная боль. Ладушки?
– Ладно. Жди.
Через некоторое время в трубке раздался недовольный голос Павлова.
– Слушаю тебя, Таня.
– Сашенька, у меня тут проблема. Меня наняли для расследования ограбления музея, а твой амбал меня пускать не хочет.
– И правильно делает.
– Саш, ты бы как-нибудь намекнул ему, что я оставшиеся иконы красть не собираюсь и убивать никого не буду. Только осмотрю место преступления и тут же уйду.
– Слушай, Татьяна, не лезла бы ты в это дело. Это мое расследование, а и без тебя забот хватает.
– Саша, честное пионерское, если я что-то узнаю, тебе ни за что на свете не скажу – расследуй себе на здоровье сам. Но не могу же я отказаться от заказа, раз уж согласилась. А сделать я ни черта не смогу, пока все своими глазами не увижу.
– Это уже твои проблемы.
– Нехорошо, Саша, так со старыми друзьями поступать. Ведь, правда, мешать тебе я не собираюсь. У тебя своя работа – я понимаю, а у меня своя – пойми и ты меня.
– Я-то тебя понимаю, да вот начальство мое вряд ли поймет. Так что управляйся сама.
Третья неудача! Такого поворота я никак не ожидала. Видать, их там и впрямь сильно поприжали. Вот они, обещанные «костями» неприятности. Что же дальше будет? Я решилась на крайнее средство:
– Сашенька, ты тут меня на днях в ресторан звал. Так, может, как разберемся с этим делом, сходим – отметим?
– Ну и стерва же ты! Ладно, считай, уломала. Но только десять минут – не больше. И не вздумай задавать никаких вопросов Сергею. Мне и так крепко нагорит, если все до начальства дойдет.
– Сашенька, ты золото. В долгу не останусь.
– Да ну тебя в задницу, шантажистка чертова!
– Не злись, все равно не поверю. Увидимся... в ресторане.
– Давай. Только побыстрей там.
Я громко чмокнула трубку, имитируя поцелуй, и повесила трубку.
– Ну все, можно идти, – сказала я Алексею Петровичу, вешая трубку.
– Нас пропустят?
– А вы сомневались?
– Да вы просто волшебница! – сказал он, восхищенно глядя на меня.
– Я просто профессионал, – ответила я, скромно потупив глазки.
Глава 3
Когда мы подошли к музею, нас встретил тот же охранник, но теперь он, хоть и весьма неохотно, распахнул перед нами дверь.
– Проходите, – сердито сказал он и добавил: – Только ничего не трогайте.
– Всенепременно, – ответила я и вошла внутрь.
Вопреки моим ожиданиям, я не увидела суетящихся вокруг места преступления ментов, да, собственно, и самого места преступления тоже. Я в нерешительности остановилась возле самого входа.
– Проходите, пожалуйста, – видя мою растерянность, засуетился Алексей Петрович, – это здесь.
Мы обогнули покрытую ковром широкую лестницу и вошли в зал. Еще с порога я увидела белый контур, оставленный работниками органов на месте, где раньше лежал труп охранника.
– Вот, – сказал Белов, аккуратно переступая через меловые линии, – это Итальянский зал. Выставка располагалась здесь.
– Замечательно, – пробормотала я, хотя, конечно, ничего замечательного во всем этом не было.
Судя по контурам, труп лежал ногами к двери, практически в самом проходе. Руки широко раскинуты – похоже, охранник или не успел, или не счел нужным достать оружие.
– Скажите, вы видели труп?
– Да, – поморщившись, ответил Алексей Петрович. – Его застрелили, насколько я могу судить, в упор. У него вся грудная клетка была разворочена так, словно в него из пушки стреляли.
– А лежал он лицом вниз или вверх?
– Вверх.
Странно. Из какого бы оружия и с какого бы расстояния в него ни стреляли, входное отверстие в любом случае должно быть меньше выходного. Если, конечно, в него действительно не стреляли из пушки. А раз Белов говорит, что у него была «разворочена» грудная клетка, значит, стреляли в спину. Каким же тогда образом он мог лежать на спине лицом вверх, да к тому же еще и ногами к проходу? Это все мне предстояло выяснить. Интересно, что думает по данному поводу наша доблестная милиция. Боюсь только, получить ответ на сей вопрос в виду Сашкиного неадекватного поведения мне не светит. По крайней мере, пока не светит.
– А пропала только одна икона? – спросила я, оглядывая зал, стены которого были увешаны иконами самых разных размеров.
– Да. Только икона Тверской Богоматери. Причем, понимаете, что странно... В этой коллекции есть гораздо более редкие и ценные иконы, стоимость которых превышает стоимость украденной.
– Ну здесь как раз ничего странного нет. Этому может быть два объяснения. Если предположить, что кражу совершили не профессионалы, то они попросту могли не знать реальной стоимости икон и взяли первую попавшуюся. Ну а если это дело рук настоящих знатоков своего дела, то они могли преднамеренно взять не самую редкую икону, чтобы ее было проще сбыть. Меня куда больше интересует другой вопрос –