и собирались не повторить ни одной из прежних ошибок. Теперь мы могли вполне обоснованно определить трудозатраты и, конечно, потребовали бы более адекватное вознаграждение. Мы ждали известий о филиале и документацию по новому формату.
Внезапно что-то застопорилось. Письма стали короче и неопределеннее, ответы на наши вопросы?—?уклончивыми: мол, создание филиала непростая работа, документы пришлем после подписки о неразглашении. (А как давать подписку, когда не заключен контракт и неизвестно, что, собственно, придется делать и в какие сроки?) Постепенно переписка заглохла.
Тягостная пауза продолжалась несколько месяцев. Надо было что-то решать, но в создавшихся условиях практически любое решение означало окончательный разрыв с фирмой. А мы… да, боялись этого: нам казалось, что как разработчики компиляторов мы больше никому не интересны.
Несмотря на уже неприличное молчание Вальтера и полную неопределенность с будущим проектом, мощная инерция огромного программного текста, который, подобно тяжелому составу, даже после экстренного торможения проходящему юзом до километра пути, тянула нас вперед. Все новые и новые доработки, исправления, 93% успешных тестов, 95, 97… Компилятор, хотя и был официально сдан, все улучшался и улучшался. В результате мы довольно существенно продвинули и тесты, которые в целом, как нам казалось, уже вполне можно было считать программным продуктом.
У нас возникло ощущение, что, может быть, следует переправить бельгийцам то, что мы сделали за время после формальной сдачи. Наша (конечно же, несколько наивная) логика была такова: последняя принятая ими версия тестового пакета содержит ошибки. Теперь мы их исправили. Если мы оставим исправления при себе, то, продавая пакет с ошибками, фирма подмочит свою репутацию, что косвенно ударит и по нашему реноме. Мы несколько раз спорили друг с другом; наконец, решили не посылать сразу исправления, а сначала написать письмо с предложением: не хотите ли взять у нас новые версии компилятора и тестов? Тем самым, быть может, мы вынудим их раскрыть свои планы.
Ничего подобного не случилось. Ответ Вальтера был по-своему знаменателен. Он написал: 'мы всегда готовы получить от вас новые версии'.
Больше никаких контактов между нами не было. Все было кончено.
Любимое дитя
На душе было тяжело. Компилятор сдан, но его дальнейшая судьба абсолютно неизвестна. Если бельгийцы намереваются пустить его в дело, то первое, что они должны сделать, как и обещали,-- отдать на бета-тестирование. Полное молчание. Мы нисколько не боялись стороннего тестирования (уж сколько мы сами трепали его на всевозможных тестах!), наоборот, были бы несказанно рады, что у компилятора появляются какие-то перспективы. Но тогда, как бы ни был компилятор хорош, у пользователей обязательно должны были появляться проблемы, вопросы о непонятных ошибках и т.д… Никаких известий.
Словно послали учиться за границу единственного ребенка, а от него ни ответа ни привета.
Может быть, мы им так надоели, что они решили дальше работать с компилятором сами? Сомнительно. Несмотря на то что Вальтер в свое время продемонстрировал нам высокий уровень анализа нашего программного текста (даже ошибки у нас находил!), вряд ли, учитывая их непростое положение, они сейчас способны сами вести проект. Нет у них своих специалистов по Си++, а сформировать для поддержки бета-тестирования новую команду они просто не в состоянии. В любом случае, если бы они приняли определенное решение, рано или поздно они должны были объявить об этом публично. Однако их Web-страница наводила уныние, не меняясь уже больше года. Все это время на ней красовалось сообщение: 'В конце года (какого??—?авт.) у нас будет компилятор Си++'… Она и сейчас, когда прошло еще несколько месяцев, не изменилась ни в одном символе.
Единственное, что можно было еще предположить,?—?они продали исходный текст какой-нибудь третьей фирме. Тогда, конечно, мы уже никогда не узнаем, по чьим рукам пошел наш компилятор… Но и в это не очень верилось. Скорее всего, сейчас им просто не до компилятора.
Как бы вы поступили в подобном случае?
Долгое время мы просто переживали и… продолжали работать над компилятором. Как обычно, именно после официальной сдачи проекта обнаруживаются и исправляются ошибки из серии 'непонятно, как раньше программа вообще работала', возникают новые плодотворные идеи и в течение нескольких дней воплощаются в программный текст. Появилась еще одна редакция предварительного стандарта, и те изменения, которые мы в ней увидели, были немедленно отражены в компиляторе. И в один прекрасный момент мы вдруг осознали, что:
* теперь компилятор соответствует самой последней редакции предварительного стандарта, а не версии годичной давности, как было зафиксировано в контракте;
* мы исправили несколько ошибок, выявленных уже после сдачи, и некоторые из этих ошибок были довольно серьезны;
* некоторые базовые алгоритмы были заметно улучшены в плане эффективности; компилятор заработал быстрее.
Таким образом, мы уже существенно ушли от той версии, которую сдали бельгийцам, и почувствовали, что находимся на правильном пути. Последним толчком для нас послужило предложение от одной московской фирмы включить компилятор в задумываемую ими систему программирования.
Но ведь мы не можем распространять от себя то, что формально нам не принадлежит! Следовательно,
Читатель простит некоторую сдержанность при описании этих аспектов работы. Скажу только, что в новой версии мы умудрились изменить даже стиль программирования, не говоря уже о более простых вещах. Что же касается переработки алгоритмов, то, помимо уже описанных выше изменений, мы оптимизировали формальное описание синтаксиса входного языка, сделав разбор выражений примерно на 20-25% быстрее, доработали механизм шаблонов, включив в него массу нововведений, появившихся за последнее время, реализовали новую
