Но на улице разговаривать тоже небезопасно, вдруг еще какой-нибудь любознательный прохожий поблизости околачивается?
Как в воду смотрела. Стоило мне выйти из машины, невдалеке послышались шаги. Я спокойно прошла взад-вперед, раздумывая, не сесть ли мне обратно. В самом деле, не могла же я сейчас сбежать, когда на заднем сиденье лежал сверток со слепками, судьба которого пока была не решена.
Человек находился совсем близко, черт его знает, откуда он вынырнул, может, живет в одном из соседних коттеджей. «Просто пережду, пусть пройдет мимо», — решила я. Однако направлялся прохожий не куда-нибудь, а именно ко мне.
Я доброжелательно на него посмотрела, кляня в глубине души разными нехорошими словами.
— Добрый вечер, — как-то очень уж знакомо-официально произнес он. — Это ваша машина?
— А в чем дело? — вежливо поинтересовалась я.
— Старший сержант Овчинников, — скороговоркой представился мужчина, не спуская с меня зоркого глаза и одновременно пытаясь разглядеть, что делается в салоне. — Документики предъявите, пожалуйста.
— Зачем? — спросила я удивленно, прикидывая, что мог видеть вынырнувший невесть откуда старший сержант. — Разве я что-то нарушила?
— Документы у вас при себе имеются? — уже сурово поинтересовался он.
Только этой словесной перепалки мне и не хватало. А учитывая, что предъявлять документы мне жутко не хотелось, — да и не было у меня ничего при себе, только водительское удостоверение, но оно лежало в бардачке «девятки», — выяснение отношений могло затянуться надолго. Не хотелось бы, чтобы в такой неподходящий момент пришел в себя Виктор или на дороге появилась Жаннетта.
— Вы не могли бы пройти со мной? — невинным голоском предложила я, отступая назад.
— Куда это?
В глазах старшего сержанта явственно читалось желание схватить меня в охапку, выяснить личность и выпытать преступные намерения, более же всего ему не хотелось удаляться от машины, водитель которой начал подозрительно заваливаться на бок. Но я держалась от него на расстоянии метра, поэтому хочешь не хочешь, он вынужден был последовать за мной в попытке сократить расстояние.
— Да тут недалеко, — негромко трещала я, не замолкая ни на мгновение и с каждым шагом продвигаясь по направлению к коттеджу под номером двадцать шесть, последнему на улице. — Это много времени не займет, вы же документики глянуть хотели. Кстати, ваши документики можно посмотреть?
Старший сержант мгновение поколебался, из-за чего показался мне еще более подозрительным, но все же полез во внутренний карман, не переставая оглядываться вокруг.
— Да, сейчас. Только сюда зачем мы пришли?
Шея старшего сержанта, к великому сожалению, была защищена шарфом, поэтому его вырубить пришлось хорошим ударом по голове.
— Зачем, зачем… — передразнила я, подхватывая падающее тело под мышки и волоча его за угол забора. — Чтобы тащить меньше пришлось. Тяжело же, черт побери…
За углом я заботливо уложила его на бочок и проверила его внутренний карман. Документов там не было. Может быть, он по забывчивости сунул их в другой карман, проверять я этого не стала, а поспешила обратно к машине.
Виктор в себя все еще не пришел, других прохожих поблизости не было ни видно, ни слышно, и я снова вынула мобильник. Теперь тем более следовало поговорить с Громом, прежде чем делать следующий шаг.
Разговаривая по телефону, я старалась, по возможности, понятно, но кратко формулировать мысли, да еще курткой прикрылась, чтобы звук голоса не слишком далеко разносился.
Так и так, говорю, преступники сделали слепки ключей, два из которых явно от сейфов. Каковы будут дальнейшие указания?
Гром сначала обрадовался: так вот, говорит, что им надо было — ключи. Потом в голосе переменился и отрывисто поинтересовался, откуда я звоню и каким образом слепки попали в мои руки.
Я вкратце объяснила. А что ты сделала с водителем? — спрашивает. Да, в общем-то, ничего, говорю, так, вырубила на время, он даже сообразить ничего не успел. Очухается, решит, что секундное помутнение рассудка было.
— В таком случае, — быстро говорит Гром, — верни все на место и мотай оттуда скоренько.
— Но как же, — возражаю я, — мотать, если тут какие-то подозрительные личности крутятся. Может, это конкурирующая группировка? Тоже какие-нибудь, нам пока неизвестные, охотники за гостайнами.
— Багира, — строго сказал Гром, давясь от смеха, — ты хорошо поработала. А теперь сматывайся оттуда и постарайся никому не попадаться на глаза — ни преступникам, ни этим, подозрительным. Можешь считать задание выполненным. Завтра жду у себя, а пока отдыхай. Все.
Все так все, — пожала я плечами, усадила поровнее Виктора, вложила в его руку сверток, выковыряла из обивки кресла свой «жучок» и, следуя совету любимого начальника, смоталась. Правда, прежде чем уехать совсем, все же убедилась, что Виктор благополучно очухался и никто из подозрительных личностей его не побеспокоил.
Надо признаться, кляла я себя на чем свет стоит. Не поставила ли я под угрозу срыва всю разработку, «выключив» Виктора? Конечно, при таком ударе, если его правильно выполнить, — а у меня он был поставлен будь здоров, — сознание выключается почти мгновенно, так что самого удара человек ощутить практически не успевает, просто на какое-то время отрубается, а по ощущениям — мгновенно засыпает. Тем более что сила здесь не требуется, как раз наоборот: ударь чуть посильнее, и человек не проснется никогда, так что значение имеет в первую очередь точность, поэтому у жертвы даже шея после пробуждения болеть не будет. Но все же Виктор не маменькин сынок, учитывая его повадки и специфические татуировки. Черт его знает, какой личный опыт имеется у него, может, он и с такими «восточными хитростями» знаком, тогда вполне может сообразить, что к чему.
Однако Виктор после «пробуждения» выглядел скорее растерянным, точнее сказать потерянным, чем настороженным или разозленным. Из своего укрытия под кустиком жимолости я отчетливо видела, как он потряс головой и принялся массировать лоб и виски. Даже не оглянулся посмотреть, нет ли кого за спиной. Все еще мучимая чувством вины, но уже несколько успокоенная, я торопливо пробралась к «девятке».
Из Нового поселка я, как и обещала, поехала к Гоше, по пути заглянув на пять минут в арендованную квартиру, чтобы собрать немногочисленные вещи. Раз задание выполнено, то мне эта квартира больше не понадобится, а возвращаться сюда завтра уже не хотелось. Некоторые проблемы возникали, правда, с Гошей. Он ведь считал, что жить мне здесь еще не меньше двух недель. Придется что-нибудь нафантазировать. Не могу же я сказать ему правду. Побуду еще немного Светланой. Если что, пару дней поживу у Гоши, он будет только рад.
Кстати, еще неизвестно, чем закончится мой завтрашний визит к Грому. Возможно, очередным заданием. Жаль только в Голландию не съезжу. Хотя кто знает. Пока же мне велено отдыхать.
С подробным докладом к Грому я отправилась сразу же, как только убедила Гошу поехать на работу. Перед этим я призналась ему, что раздумала трудоустраиваться за границей, так он на радостях решил провести весь день со мной. Насилу отговорила. Основным аргументом послужило мое обещание пожить несколько дней в Гошиной квартире. «Если дадут отпуск, так и сделаю», — решила я. А если сразу куда- нибудь отправят, то все равно распрощаться придется, в этом случае еще одна маленькая ложь погоды не сделает.
Гром внимательно меня выслушал, попутно задавая уточняющие вопросы.
— Кстати, — сказала я. — Советую получше осмотреть квартиру, в которой обнаружили Семенова. Думаю, где-то в прихожей или в комнате должна быть «закладка».
Гром одобрительно кивнул.
— Мы пришли к такому же выводу. Крошенинникова использовали «втемную», значит «закладка» была установлена в квартире. Точнее, ее обнаружили в прихожей.
— А Крошенинников это кто? — полюбопытствовала я.
— Твой знакомый — Шурочка, — Гром улыбнулся. — У него, кстати, все в порядке. Уже вернулся домой и утром должен был объявиться на работе. Пусть дальше, хм, трудится.
— Не исключено, — заметила я, — что Верунчик… ох, простите, Петрушкова попытается его
