весь. – В.Б.), и как учали креститися и веру христианскую спознавати, и они поставили церковь, а не ведают, во имя которого святого. И на утро собрались да пошли церковь свящати и нарещи которого святого, и как пришли к церкви, оже в речке под церковию стоит челнок, в челноке стулец, и на стульце икона Василий Великий, а пред иконою просфира. (Как видите, уже в те времена монах знал свое дело туго. – В.Б.). И они икону взяли, а церковь нарекли во имя Великого Василия. И некто невежа взял просфиру ту да хотел укусить ее; ино его от просфиры той шибло, а просфира окаменела…. И на Белеозере то первая церковь Василий Великий от такова времени, как вера стала'. / В.О.Ключевский 'О русской истории', стр.99./ В одночасье финское население деревни стало – великороссами. Именно таким методом образовывался 'великорусский' народ. Вот о чем поведала, господин Солженицын, газета 'Труд' №141, от 5 августа 1998 года на первой странице в заметке 'Был такой народ': 'Более трехсот древних могильников финно-угорского происхождения обнаружила экспедиция Поморского государственного университета и областного краеведческого музея, ведущая раскопки в Виноградовском районе Архангельской области. Все они отличаются друг от друга типом захоронений и количеством останков в них. В самом большом кургане ученые насчитали около 80 фрагментов. Впервые на территории области обнаружены могильники племен до славянской истории. Изучение их позволит глубже понять влияние народа, называемого 'Чудью заволочской', на процесс освоения Беломорского края'. Вот где кроется тайна великорусского этноса. Все отчетливо понимают – на подобного рода исследования в былые времена налагалось строгое 'табу'. Я с великим удовольствием напоминаю Солженицыну и его корешам по 'славянскому единению': практически все реки, все старинные селения, все урочища и приметные черты местности от Тулы, Рязани и Пензы, до Беломорья, Архангельска и Камы – это топонимы финского происхождения. Даже сами названия – Москва, Ока, Кама и т.д. – сугубо финские слова. И жили финские племена меря, весь, мурома, мещера, мокша, печора, мордва и прочие по всей 'исконной великорусской земле' не 'в доисторические времена', а во времена становления 'великорусского' этноса с XII по XVII век. Пришлый в Суздальскую землю народ никогда бы не принял в свое обращение чуждые ему названия в таком количестве. В 'великорусских' церковных произведениях имеется множество примеров, как даже в XV-XVII веках происходило 'выкрещивание' финских племен в великороссов. 'Последующего славянского периода' в истории Московского государства никогда не существовало. Даже покорение Московией древних славянских городов кривичей (славянское племя) Новгорода и Пскова не позволяет перенести на Московию названия – славянской. Так как население этих покоренных городов было уничтожено. Кстати, Новгород уничтожался Московией дважды: первый раз – Иваном III в 1471 году, и второй раз – Иваном IV в 1570 году. Послушайте, Солженицын, как финно-татарская Московия уничтожала славянский этнос Новгорода. Я буду приводить Вам ниже слова великого восхвалителя Московии – Н.М. Карамзина, который даже эти деяния 'воспел и восхвалил'. Итак, первый раз Новгород был уничтожен Иваном III в 1471 году. Будучи по своей природе трусом, как и большинство Московских Рюриковичей, он не посмел один идти на Новгород и как его предшественники, начиная с Александра Невского, пошел вместе с татарской конницей, присланной Ханом для поддержки. Не стоит забывать, что даже в те времена Московия входила в состав единого государства – Большая Орда на правах рядового Улуса или по-нашему – княжества. Иван III ярлык на княжение получил именно в Сарае и присягал на Библии на верность Хану. При этом, время нашествия было выбрано очень удачно. Московия воспользовалась величайшей бедой, постигшей Новгородскую землю: за два года перед нашествием по новгородчине прокатилась великая эпидемия чумы. Послушаем Н.М. Карамзина 'История государства Российского'. Москва,1993 год, том VI, стр.220: 'Язва, называемая… железою, еще искала жертв в России, особенно в Новогородских и Псковских владениях, где… в два года умерло 250 652 человека, в одном Новегороде 48402, в монастырях около 8 000'. Страшная болезнь унесла большую часть (предположительно, до 60%) населения Новгородской земли. Именно в это время московиты и нанесли Новгороду повторный смертельный удар. 'Иоанн…, приняв благословение от Митрополита и Епископов, сел на коня и повел главное войско из столицы… шли разными путями к Новогородским границам…Началося страшное опустошение. С одной стороны Воевода Холмский и рать Великокняжеская, с другой Псковитяне (за предательство Новгорода они получат сполна, только осуществит уничтожение Пскова сын Ивана III – Василий. – В.Б.), вступив в землю Новогородскую, истребляли все огнем и мечом. Дым, пламя, кровавые реки, стон и вопль от Востока и Запада неслися к берегам Ильменя. Москвитяне изъявляли остервенение неописанное… Не было пощады ни бедным земледельцам, ни женщинам. Летописцы замечают, что Небо, благоприятствуя Иоанну, иссушило тогда все болота, что от Маия до Сентября месяца ни одной капли дождя не упало на землю, зыби отвердели, войско с обозами везде имело путь свободный… Новогородский Летописец говорит, что соотечественники его бились мужественно и принудили Москвитян отступить, но что конница Татарская, быв в засаде, нечаянным (внезапным. – В.Б.) нападением расстроила первых и решила дело… гонимые, истребляемые победителем, утомив коней, бросались в воду, в тину болотную, не находили пути в лесах своих, тонули или умирали от ран… Холмский уже нигде не видал неприятельской (новгородской. – В.Б.) рати и мог свободно опустошать села до самой Наровы или Немецких пределов…'. /Том VI, стр.234-236./ 'Все области Новогородские, кроме столицы, являли от пределов восточных до моря зрелище опустошения, произведенного не только ратию Великокняжескою, но и шайками вольницы, граждане и жители сельские в течение двух месяцев ходили туда вооруженными толпами из Московских владений грабить и наживаться'. /Том VI, стр.240./ Но сии деяния стали только началом уничтожения славянского Новгорода. Далее последовала обычная политика Московии: добивание лежачего. Вот, что проделал Иван III далее. 'Быв девять недель (1475 год) в Новегороде, Иоанн выехал оттуда со множеством серебра и золота, как сказано в летописи. Воинская дружина его стояла по монастырям вокруг города и плавала в изобилии (?!), брала, что хотела, никто не смел жаловаться'. / Том VI, стр.271./ Однако психология московитов не позволила им смириться, дабы в Новгороде оставалась хотя малая толика богатства и личной свободы. Эти 'алчущие' бандиты даже горстке оставшегося славянского населения не позволили жить по своей многовековой воле. В конце 1477 года Иван III снова собирает войско и двигается к Новгороду. В этот раз, окружив город, он говорит откровенно по-московски – кончилась игра – слабого надо добить: 'Хочу властвовать в Новегороде, как властвую в Москве'. / Том VI, стр.279./ И остаток славянского племени кривичей, дабы не быть уничтоженным, вынужден был покориться московским деспотам.
