— Распишитесь, — потребовал черномасочный, сунув Нечаеву ручку и какую-то бумажку. Нечаев вытаращил глаза, потом поставил на бумажке закорючку, прошипев:
— Елки, и здесь бюрократия!
Он принял автоматы, и Роман с Сергеем сразу же выхватили у него два, защелкали затворами, после чего Таранов вздохнул как-то мечтательно, словно влюбленный, повстречавший предмет своей любви.
— А выход?! — вскинулась Рита. — Где здесь выход?!
— Не знаю, — сказал человек. — Гражданским немедленно очистить помещение! Валерий Петрович, встретимся на точке!
— Уй, е! — вырвалось у Таранова, и он кинулся к двери. Остальные рванулись следом, и уже в дверях Роман оглянулся. Бойцы, как им и было приказано, деловито орудовали руками и ножами, одну за другой отделяя головы от плеч послушно лежащих воинов Зощука, и он ощутил мстительное злорадство, когда с громким чавканьем отскочила и покатилась в сторону и голова самого Владимира с возмущенно распахнутым ртом.
Следующая комната оказалась совершенно пустой, и они, проскочив ее одним махом, снова оказались в знакомом замковом коридоре, освещенном прыгающим светом факелов. Коридор был коротким и упирался в очередную дверь, а по обе стороны темнели еще две закрытые створки.
— Куда? — гулко вопросил Таранов. Роман пожал плечами и осторожно приоткрыл левую створку. Вся комната была густо затянута паутиной, и всюду были развешаны тела, словно некие страшные игрушки на новогодней елке, — какие-то странные существа, один Черный Охотник, вампирши и голоногие македонцы. Под потолком мельтешило нечто жуткое, гигантское и многоногое, и Роман дверь поспешно захлопнул. В тот же момент противоположная дверь распахнулась, и из нее с рыком вывалилась огромная снежная масса, распахнув зубастую пасть. Когтистые лапы протянулись и схватили не успевшего отскочить Илью, сжали, и тело не успевшего даже вскрикнуть Безяева изломилось в фонтане крови. Захлопали выстрелы, но пули лишь взметывали в воздух фонтанчики снега, не причиняя чудищу ни малейшего вреда. Оно качнулось обратно в комнату, утаскивая с собой умирающего человека, Илья взмахнул рукой, и в следующую секунду оба исчезли в столбе ревущего темно-синего пламени — очевидно, Безяев напоследок успел-таки применить одно из своих самых разрушительных заклинаний. Роман еще потрясенно стоял перед открытой дверью, опуская оружие, когда Сергей зло рванул его за руку.
— Он мертв, пошли!
Они проскочили в последнюю распахнутую дверь и вновь оказались в коридоре, но этот был светлым, воздушным с высоким арочным потолком, под которым колыхались длинные, мягко струящиеся шелковые полотна цвета крепкого чая. Коридор убегал в обе стороны, слева обрываясь еще одной дверью, а справа… да неважно, что там было справа, потому что оттуда к ним уже шли — уцелевшие мраморные статуи, несколько чудом ускользнувших от расправы зомби, монстры Семыкина, туллары, Черные Охотники, старцы со злобными лицами, какие-то воины, вооруженные луками и длинными кривыми мечами, бесчисленное количество когтистых и клыкастых созданий неизвестного происхождения, а перед ними текла волна зверья. По потолку бежали здоровенные пауки, торопливо перебирая суставчатыми лапами, а чуть ниже, мягко колыхаясь, скользили огненные девы и переливающиеся водой существа. Пули не причиняли им не малейшего вреда, но пауки сыпались с потолка дождем, люди падали, раскалывались на куски статуи, и раненные хищники с воем бились на полу, но прочие равнодушно перешагивали через них или дотаптывали и шли дальше. Кому бы ни принадлежали эти создания, они явно заключили между собой перемирие, собравшись в едином порыве уничтожить отступавших.
Роман и Сергей отходили последними, продолжая стрелять, хотя уже было понятно, что пальбой нашествие не остановишь, да и патроны не бесконечны. Один из монстров Семыкина взмахнул рукой, и Роман едва успел увернуться от чего-то серебристого, со свистом рассекшего воздух. Тотчас еще один серебристый предмет промелькнул у него над головой, и с потолка чуть позади них раздался пронзительный крик боли. Секундой позже на пол рухнула Токман и забилась, разевая рот так широко, что казалось, ее челюсти сейчас не выдержат и сломаются. Из ее бедра, наполовину погрузившись в плоть, торчал большой металлический диск. Таранов, выругавшись, наклонился, подхватил девушку, еще раз выстрелил в волну тварей и вбежал в дверь, но Роман остался стоять на пороге, сжимая зубы и всаживая в наступающих пулю за пулей — и делал это до тех пор, пока кто-то не втащил его внутрь. Дверь захлопнулась, и Валерий, тяжело дыша, запер засов. Роман привалился к стене и огляделся. Они были на лестничной площадке, укрытой полумраком, и винтовая лесенка убегала вниз, в темноту. Вверх хода не было.
— Ничего не видно, — сипло сообщила Шайдак, перевешиваясь через перила и глядя вниз.
— Не важно, все равно нам туда, — Таранов осторожно уложил стонущую Елену на пол, посмотрел на Савицкого и взглядом указал на диск, торчащий из ее ноги. — Сейчас вынимать нельзя, потом… Сможешь ее понести? А мне отдашь а…
Сырой звук удара вдруг прервал его слова, изо рта Сергея плеснуло кровью, и он дернулся, выгнувшись, а из его груди с хрустом вылезло что-то длинное и острое. Раздался скрип, и из свернувшихся в углу теней выступила мраморная статуя, изогнувшая белые губы в задумчивой улыбке и глядя на них беззрачковыми глазами, в которых, казалось, тоже притаилась улыбка. Сергей повис на пронзившем его мече, уронив голову и безвольно свесив руки, автомат тяжело лязгнул о пол, и в тот же момент Роман выхватил меч, с которым так и не расстался. Статуя качнулась назад, выдергивая свое оружие, тело Таранова рухнуло на пол… а что было потом, Савицкий просто не помнил. Кусок реальности провалился в никуда, и спустя какое-то время он обнаружил себя стоящим на коленях возле Сергея, из развороченной груди которого толчками выплескивалась кровь, а неподалеку валялись осколки статуи — даже не осколки, а мелкое крошево. Ладони болезненно ныли, а сидевший рядом на корточках Нечаев жадно глотал воздух и, судя по его раскрасневшемуся лицу, тоже успел принять непосредственное участие в уничтожении мраморного чудища.
— Дайте что-нибудь!.. — закричал Роман, зажимая рану ладонями. — Тряпки дайте!
Рита уже рвала с себя майку, а Шайдак стаскивала кофточку, всхлипывая и путаясь в рукавах. Где-то за их спинами протяжно стонала Токман. Сейчас он ее ненавидел — сильнее, чем тогда, когда она, преображенная, повернулась к ним от дверей холла. Роман схватил протянутую одежду и начал торопливо сооружать некое подобие повязки, тревожно поглядывая на дверь. Сергей шевельнул окровавленными губами.
— …катитесь… снесут дверь!..
— Ксюша, Рита — берите Ленку, тащите хоть волоком! — резко сказал Савицкий. — Сможете?!
— Конечно, — простецки отозвалась Ксения. Рита, склонившись над Тарановым, тронула его плечо дрожащими пальцами. Сергей тускло посмотрел на ее прозрачный кружевной лифчик и хрипло сказал:
— Ого!..
— Мы же его не бро…
— Нет! — рявкнул Роман. — Валерка, поможешь мне его поднять, дальше я сам, а ты возьми все, что стреляет, и давай вперед!
— Идиоты! — зло прошелестел Сергей, и в его приоткрывшихся глазах сквозь боль проглянуло бешенство. — Сказал же… дверь… уходите… Девок же загубите!..
— Девки сами кого хошь загубят! — отрезала Рита и отошла к Елене, следом метнулась Ксения.
— Готов? — спросил Валерий, и Роман кивнул.
— А-а, толпа кретинов!.. — пробормотал Таранов и опустил веки. Валерий помог Роману поднять раненого, потом метнулся вниз, и Роман скрипнул зубами — Сергей оказался неимоверно тяжелым. Но тяжесть почти сразу же стала чуть полегче — на место Валерия встала Рита и, перекинув одну руку Сергея себе через плечо, крепко обхватила его за талию.
— Ксюша сама справится, — решительно сказала она. — Идем.
Они осторожно начали спускаться. Где-то внизу раздался грохот выстрелов, потом приближающийся голос Валерия закричал:
— Быстрее!
Снова послышалась пальба. Дверь наверху вздрогнула, потом раздался громкий треск, и они заспешили. Сергей иногда перебирал ногами, но большую часть времени висел безвольно, словно камень. Все же они спустились до следующего пролета, ухитрившись не брякнуться вниз, и там их встретил Нечаев,
