Итак, со дня посадки на корабль минуло уже двадцать пять дней.
День 17-й. Тучи, закрывавшие небо, исчезли, лунная ночь перед рассветом изумительна, и корабль выводят на веслах в море. В это время заоблачная высь и дно морское стали как бы чем-то одним. В самом деле, муж древности оказал как будто так: 'Толкает шест луну на гребнях волн, корабль собою давит небо под водою'[30]. Мне приходилось слышать об этом только вскользь. А один человек прочел стихи:
Услышав их, другой человек прочел:
Пока они так переговариваются, мало-помалу светает, и корабельщики говорят: 'Как внезапно нашли черные тучи. Должно быть, подует ветер. Повернем-ка корабль'. Судно поворачивает назад. Тем временем начинается дождь. Совсем грустно.
День 18-й. Все на том же месте. Море бушует, поэтому корабль не отправляют. Эта стоянка — смотри с нее хоть вдаль, хоть на близкое расстояние — очень живописна. Однако мы так переживаем, что не можем ни о чем думать[32]. Мужчины, должно быть, произносят стихи на китайском языке — для поддержания духа, что ли! Корабль не отправляют, всем скучно, и вот один человек читает стихи:
Эти стихи сложены человеком, не привыкшим к стихосложению. А другой человек читает:
Услышав, что стихотворения эти недурны, старец, почитавшийся на корабле за главного, чтобы развеять многодневную тоску, прочел:
Один человек, внимательно послушав, что другие говорят обо всех этих стихах, тоже сложил стихотворение. Слогов в его стихах оказалось семь сверх тридцати. Никто не мог удержаться, все расхохотались. Вид у стихотворца очень неважный: но он знай твердит свое. Захочешь повторить — и не сможешь. Хоть и запишешь, да правильно никак нельзя будет прочесть. Их даже сразу произнести трудно, тем более, как это сделаешь потом?
День 19-й. День плохой, поэтому корабль не отправляют.
День 20-й. То же, что и вчера, и корабль не отправляют. Люди все сокрушаются и сетуют. Всем трудно, беспокойно на сердце, и все только и делают, что считают, сколько прошло дней: 'Сегодня сколько дней?' 'Двадцать!', 'Тридцать!', — наверное, даже пальцам больно. Очень уныло. Ночью никак не уснуть. Взошла луна 20-й ночи. Краев гор там нет, и она вышла прямо из моря. Не такой ли была луна, на которую смотрели в старину, когда человек по имени Абэ-но Накамаро[33] собрался возвращаться домой после поездки в Китай? Говорят, что в том месте, где он должен был садиться на корабль, жители той страны 'направляли храп его коня' и, печалясь о разлуке, сочиняли тамошние китайские стихи. И, как видно, никак это не могло им наскучить, потому что оставались они там, пока взошла луна 20-й ночи. Луна та взошла прямо из моря. Глядя на нее, господин Накамаро произнес: 'В моей стране подобные песни со времен богов слагали боги, ныне же и высокородный, и средний, и низкий люд слагает их — и печалясь о разлуке, подобно нам, и тогда, когда радуется и когда горюет'. И, оказав так, сложил песню:
Но тут он подумал, что вряд ли люди той страны понимают смысл стихов[34] на слух, и записал их знаками мужского письма[35] , а человеку, обученному нашему языку, разъяснили их на словах. Тот, видимо поняв смысл этих стихов на слух, поражен был сверх всякого ожидания. Хотя в Китае и в нашей стране языки и различны, но свет луны всегда одинаков, поэтому, наверное, и сердца у людей одинаковы. И вот теперь один из нас, вспомнив о своем предшественнике, сложил такую песню:
