оторвалась внезапно, прыгнув вверх на сотню метров, так что Насадный ощутил на себе всю тяжесть космической перегрузки. Кровью налилось лицо, перекосило рот и красные сполохи заплясали перед глазами. Но, оглянувшись на Дару, он увидел её лицо!
Она была неземная женщина, ибо не могла переносить её притяжения и перегрузок. Он увидел искажённый, размытый, обезображенный образ, и именно он накрепко запечатлелся в сознании. Через мгновение, когда машина прекратила стремительный взлёт, лик её снова засветился.
— Мы взлетели! Я оторвала машину! — голос её был ещё искажённым в переговорном устройстве, но она уже полностью владела собой.
— Это взорвался первый блок перепускной камеры! — крикнул он, хотя ларингофоны доносили собеседнику даже шёпот, — был подземный толчок!.. Машину стряхнуло с земли. Сделай круг! Сейчас будет ещё один взрыв.
Придя в себя, она как бы снова ощутила радость полёта и, накренив вертолёт, начала делать разворот. Толчок оказался настолько сильным, что с крыш города сорвало снег, включилось полное уличное освещение и вздымающимся шаром засиял купол в центре: вероятно, там прозвучала тревога. По радиальным улицам со всех восьми сторон света к сияющей сфере, как и прошлой ночью, бежали люди, занимая свои места. Машина набрала высоту двести метров, и открылся светящийся круг над городом — охранный, переплетённый колючей проволокой, очерченный светом и следами от снегохода «Буран». Тем временем в небе над головой начало разгораться полярное сияние, дополнительно освещая взбудораженный живой пятачок среди бесконечного белого безмолвия.
— Посмотри, что у нас на шасси, — попросила Дара. — Кажется, подняли сугроб…
Насадный открыл дверцу, щурясь от потока воздуха, свесился вниз и увидел спину с бубновым тузом. Кошкин сидел на шасси, обхватив стойку, и вертел головой. Дотянуться до него было невозможно, да и опасно — ветер буквально выдувал академика из кабины. Тогда он достал страховочный трос и метнул его в Кошкина — карабин ударил по спине.
— Цепляйся!
Он повернул лицо против ветра, увидел Насадного и будто бы засмеялся. Или ветер так исказил его лицо…
— Лечу! — вроде бы крикнул он. — Я лечу!
В этот миг произошло непонятное: звёзды изменили своё местоположение и полетели с земли. Одна, светящаяся ярко, как Венера, пронеслась так близко, что можно было дотянуться рукой.
— Что это, Дара? — спросил он, включив СПУ.
В наушниках слышались обрывки каких-то переговоров с землёй. Дара не отвечала. Тогда он втянул назад страховочный фал, закрыл дверцу и протиснулся к своему креслу.
Лицо Дары, после перегрузки принявшее какое-то особенное, божественное свечение, показалось спокойным, хотя она говорила что-то резкое, прижав ларингофоны к горлу. Он ничего не понял из радиообмена и сообразил, что дело плохо, когда увидел пролетающие рядом с кабиной светящиеся трассеры: с земли, из района аэропорта, била зенитная установка. Белые Братья закупали боеприпасы не только в национальном парке США…
Дара выключила освещение и проблесковые маячки, горели только приборы в салоне, и оттого земля стала светлее. Она завершила первый круг, ориентированный примерно по периметру города, и далее пошла с набором высоты. «Шилка» с аэродрома поливала из всех четырёх стволов, независимо от удаления, и всплески пламени прерывались лишь на короткий миг, когда меняли ленты с боеприпасами. Насадный ощутил в этой стрельбе отчаяние: время отсчитывало последние минуты существования не отмеченного на карте города Астроблема и Белого Братства, его населяющего.
Поразительно! У Насадного даже не трепетала и не скорбела душа…
Дара совершила полный разворот.
— Чего мы ждём?
— Не готов второй блок перепускной камеры, — спокойно отозвался академик. — Идёт накопление концентрации газа и его ионизация.
— Я не разбираюсь в тонкостях технологий, — был ответ. — Но у нас расчётное количество топлива.
— Надо ждать. Я должен это увидеть.
— Что там на шасси?
— Человек. Кошкин.
Завершая второй круг, вертолёт попал под прицельный обстрел и две пули продырявили хвостовую часть вертолёта. В салон снова потянуло холодом. Дара взяла ручку на себя и потянула вверх, одновременно увеличивая радиус разворота.
От взрыва второго блока над городом взвилась снежная пелена, и когда осела, Насадный рассмотрел спираль вокруг сферы, выстроенную из людей. Они качались, словно маятники, и длинные тени, видимые только сверху, расчёркивали город на множество трепещущих радиальных линий.
— Можно ложиться на курс? — спросила Дара.
— Нет… Я обязан увидеть всё!
— Но на «Разряде» было всего два блока! Они взорвались! Установки больше не существует!
— Ещё немного, — попросил он. — Потерпи.
— В обрез запас горючего! Сколько времени нужно?
— Не знаю, — Насадный не отрывался от стекла боковой дверцы, глядя на своё детище. — Некогда было делать расчёты. Есть третья камера.
— Нет третьей! Я видела «Разряд»!
— Третья — сам бокс и штольня.
— Но у нас не хватит топлива, Варга!
Он помолчал, взирая на опасные строчки трассирующих пуль, нажал тангенту, спросил хладнокровно:
— Почему ты называешь меня этим именем — Варга?
— Потому что ты — Варга, хранитель соли Вечности. Это твой рок.
— Я подумал, нечто другое.
— Что именно?
— Мне слышится иной смысл… Кажется, моя мать называла так отца… В минуты нежности…
— Не отвлекай меня! — она уронила, а потом выровняла падающую машину, и тем самым спасла от огня «Шилки». — С аэродрома взлетел вертолёт. Ты видел?
— Нет…
— Сейчас увидишь…
В тот же миг из непроглядного, расчерченного звёздами пространства ударила очередь из крупнокалиберного пулемёта. Пронизанный навылет дюраль засвистел пробоинами. Дара резко уронила машину вниз и по косой стала уходить к земле.
— Скоро?! — услышал он сдавленный голос.
— Не знаю… Не знаю!
— Уже семь минут в минусе!
— Ещё один круг.
Она помедлила, сказала холодно и бесстрастно:
— Нас атакуют слева. Бей иллюминатор.
Насадный трижды ударил стволом автомата в выпуклый квадрат стекла — даже трещины не появилось…
— Бей! — крикнула она, забыв включить СПУ — прочитал по губам.
Очередь вынесла лишь рваный лоскут триплекса, свистящий гул в кабине заложил уши, показалось, крупные звёзды, захваченные вакуумом, втягиваются и кружатся в салоне. Ослеплённый ими, Насадный ощупью перевернул спаренный магазин и передёрнул затвор.
— Слева по борту… Полста метров…
В тот миг он уже не разбирал, откуда звучит команда и кто отдаёт её; звёздный косой ливень высветил туповатую кабину тяжёлой «шестёрки», и академик не целясь, ведомый интуитивным чутьём,
