— Вам придётся уволить начальника партии! За нарушение режима!
Он вошёл внутрь, встал, заслонив дверной проём, так что Зимогор вынужден был оттеснить его, чтобы оказаться впереди.
Лаксаны на кровати не было, а на девяти квадратных метрах при всём желании спрятаться человеку невозможно да и негде…
Ангел заглянул в ящики стола, приподнял крышку вьючника, брезгливо взглянул на смятую постель и, неожиданно склонившись, достал упаковку с оставшимися бутылками спирта.
— Комментариев не спрашиваю… Вам, Олег Павлович, придётся сделать очень серьёзные выводы.
Зимогор вышел на улицу, осмотрелся, забежал к останцу с другой стороны: кругом был альпийский луг и каменные осыпи, места открытые, просматриваемые на километр и больше. Сердце оборвалось — ушла! Убежала, исчезла так же внезапно, как явилась…
От речки поднимались люди, четыре стремительные фигуры прыгали по камням, неслись как на пожар и в другое бы время вызвали тревогу, но сейчас Олег смотрел сквозь них и видел пустоту.
— Я ни при чём, Олег Палыч! — задыхаясь, доложил Ячменный. — Один товарищ потерялся… Сидели, пили… Отошёл в сторону и нет. Уже час!
Прибежавший с ним полковник и два охранника бросились к Ангелу.
— Надо поднять людей! Всех, кто есть на участке! И вертолёт! Организовать поиск с земли и воздуха!
Ангел вмиг забыл о самовольной лачуге и вместе с полковником помчался под сети, к вертолётам.
— Лаксану не видел? — спросил Зимогор.
— Олег Палыч, какое тут!.. Надо партию в ружьё! Они там сидят! — Ячменный кивнул в сторону Манораи. — Перепились напрочь! А вы нас за пьянку! Мы-то с горя. А они с чего?.. И пьяные такие дурные! Куражатся, норовят по лесу разбежаться — охрана держать устала, хоть связывай. Женщина эта так вообще стыд и срам! Разделась догола и давай плясать… Но главное, один-то потерялся!
— Вот и Лаксана ушла…
— Что делать будем, Олег Палыч? С одной стороны нам на руку, с другой — разборки начнутся ещё круче… Надо искать этого!..
— Ищи… Пусть они убираются отсюда! Чем скорее, тем лучше!
Начальник партии побежал догонять Ангела, а Зимогор проводил его взглядом и ещё раз обошёл каменный гриб, тупо глядя по сторонам. И вдруг вспомнил космического мусорщика, который всё время искал свою жену, и вот теперь это начинается с ним, и он становится таким же смешным и злым…
Скоро из-под сетей вывалила толпа и скорой рысью направилась вниз по склону. Вместе с работягами партии бежали оставшиеся солдаты охраны и даже бортпроводники; Ячменный, как и положено командиру, вёл своё войско и покрикивал, чтобы не отставали. Однако толпа не походила на поднятых по тревоге людей — напротив, слышались шутки, дурашливый хохот, а серьёзный человек, старший мастер Гнутый, вообще покатывался от смеха. И понять их было можно: миновала гроза! Всё осталось в прошлом, не надо отвечать ни за пьянку, ни за аварию, поскольку начальство теперь оказалось в идиотском положении.
Эта весёлая компания начала раздражать Зимогора. Должно быть, вот так же беззаботно и весело партия сбежала на праздник, куда он не успел, и ей всё сошло с рук! Олег подозвал Ячменного.
— Твоя работа, поэт? Ты пьянку устроил?
— Опять я! При чём здесь я? Они сами! — обидчиво заговорил тот. — Само собой получилось! Я вообще к ихнему столу не подходил…
— А человек потерялся — тоже не ты?
— Конечно, не я! Он сидел, улыбался, пил, ел… перегрузился. Отошёл на пять минут и с концом! Там же видели, трава высокая, заплутаться на раз…
— Кто пропал-то?
— Этот… Ну, главный у них. Эксперт. Вы его видели. Он ещё министром финансов был!
Зимогор сразу же вспомнил Шейха. Не исключено, что они встретились, и Конырев уговорил своего информатора остаться в Манорае. Или вообще заранее договорились: с чего это Эксперт оказался в правительственной делегации?..
Олег не стал делиться своими соображениями, отпустил Ячменного и побежал на вертолётную площадку. Надо было попасть на борт! Это единственный способ найти Лаксану, пока она не ушла далеко!..
Пилоты стянули с лопастей маскировку и сейчас пытались запустить двигатели. На одной машине работали сразу два экипажа. Что-то не ладилось, от поднятых капотов вертолёт напоминал взъерошенную курицу, а пилоты и борттехники торопливо что-то проверяли, забравшись с головами в трубчатые внутренности.
Ангел с полковником нервничали, однако не суетились, расхаживали, задрав головы, как молодые отцы возле роддома, и изредка с надеждой вопрошали:
— Ну что? Скоро?
— Я должен лететь с вами! — заявил Олег. На него не обратили внимания. Полковник, вертевшийся возле пилотской кабины вертолёта постучал в стекло.
— Запускайте вторую машину! Не теряйте времени!
Все кинулись снимать сети с другого вертолёта, и Зимогор не остался в стороне, бросился помогать, дабы вписаться в команду и получить право забраться в салон. Пилоты прыгнули на свои места, остальные поджидали у трапа. Через минуту полковник не выдержал, заскочил в машину, следом за ним полез Ангел и последним — Олег. В кабине царила суета: лихорадочная проверка систем, короткая отрывистая речь, но, даже не владея терминологией, можно было точно сказать, что и второй вертолёт не запускается.
На какое-то время возникло состояние шока, в том числе и у пилотов, выглядевших достаточно хладнокровно. Не потерял самообладания один Ангел, но скорее всего, от собственной глупости.
— Такого быть не может! — возмущался он, засунув голову в пилотскую кабину. — Как это — обе машины неисправны? Как это — не работают системы? Почему они не работают, если площадка охранялась! Никого не подпускали. Два часа назад взлетал грузовой вертолёт. Что могло произойти за два часа?
Пока он кричал на экипаж, полковник наконец-то пришёл в себя и велел немедленно связаться с базой, чтобы прислали аварийный борт.
— Связи нет, — бледнея, выдавил командир. — Обе радиостанции вышли из строя…
Зимогор не стал ждать конца тяжёлой паузы, путаясь в маскировочных сетях, горами сваленных на площадке, побрёл назад, к избушке. На середине пути его догнал Ангел.
— Вы не объясните мне, что происходит? — спросил он безнадёжно.
— Надо изменить траекторию, — на ходу бросил Олег. — И всё встанет на свои места.
— Какую траекторию? — опешил тот.
— Запуска космических кораблей!
Ангел глянул на него как на сумасшедшего и круто повернул назад. А Зимогор забежал в избушку и замер у порога: Лаксана как ни в чём не бывало спала на кровати и тихий вечерний свет Манораи лежал на её лице…
Сначала он узнал её руки, возложенные на солнечное сплетение, а потом жадный и резкий трепет соколиных крыльев. Неизвестно, сколько прошло времени, пока душа не забилась под её ладонями и не пробудила чувства. Первое, что он ощутил, было отсутствие жажды, с которой он засыпал. Нет, она ещё оставалась, но уже не смертельная, не та, которую утоляют последним стаканом воды. Тем более он ощущал на губах прохладную влагу: частые капли, переходящие в тонкую струйку, падали сверху и впитывались в его существо, как в песок, однако он успевал почувствовать вкус: кажется, пил молоко…
Он чуть приподнял веки и сквозь радужное свечение собственных ресниц увидел Валькирию, стоящую возле высокого каменного ложа, ниспадающие волосы тяжёлым валом легли на плечо и с него, как с речного порога, падали на обнажённую грудь и далее уже рассыпались широким шелковистым водопадом, покрывая Мамонта. Она выжимала молочный сок из цветов, выкручивая их до скрипа, чтобы не пропала ни одна капля, и когда от огромного и нежного белого раструба оставался крохотный сухой лепесток,
