потому что он носил длинные волосы и был музыкантом, но, помимо этого, он был очень умен и красив. (Что должно бы составлять основу успеха.) Как-то мы гуляли с ним по школьному вестибюлю, и навстречу все время попадалась девочка из группы «знаменитостей». Какими взглядами они обменивались! Я называю такой взгляд «десятифунтовым» – они притягивали друг друга глазами, как на канатах. Они поворачивались вслед друг другу. Напряжение было таким сильным, что казалось, они вот-вот рванут друг другу в объятия и начнут заниматься этим прямо посреди зала. Но она шла по своей траектории, Дон по своей.
Я был потрясен: «Ну почему ты не назначишь ей свидание? – спросил я. – Она же без ума от тебя, дурак».
Он ответил: «А она никогда со мной не пойдет. Как бы я ей не нравился. Это невозможно». И он был прав. Они даже не могли пересечь этот вестибюль, чтобы поболтать друг с другом! До чего же смешно…
Присоединившись к стае, ты – но лишь на время – как бы получаешь «удостоверение личности»: теперь всем остальным понятно, чего от тебя можно ждать. Чтобы влиться в стаю, ты принимаешь ее стиль одежды, манеры, взгляды. «Присоединившись», ты обретаешь и определенную степень безопасности, окружающие теперь точно знают, как тебя воспринимать, потому что на тебя распространяются общегрупповые признаки.
Я отчаянно стремился «присоединиться», потому что тогда я еще не понимал, кто и (или) что я есть на самом деле. Мне очень хотелось, чтобы меня куда-нибудь приняли, потому что тогда мнение других значило для меня куда больше, чем мое собственное. Я был кочевником (звучит романтично, не так ли?), блуждал от стаи к стае, одно время крутился возле грязных типов, пока не обнаружил, что мне совсем не нравится толкаться или выбивать безо всякой причины книги у кого-то из рук. Первый удар.
Несмотря на то, что я начал делать успехи в спорте, мне не нравилось водиться и с «качками», потому что, прости господи, я считал, что есть в жизни более интересные вещи, чем футбольное поле. Второй удар.
Ближе всего я подошел к чудикам, к хиппи. Это была единственная група, членам которой дозволялись хоть какие-то странности, но даже там меня блокировали, потому что я был «поддельным хиппи», а уж в этом они разбирались.
Третий удар.
КАК ЖЕ ВСЕ ЭТО ИЗМЕНИТЬ?
Возможно, один из самых серьезных страхов, преследующих молодого человека, – страх того, что все навечно. Тебе четырнадцать, и ты никому не нравишься? Следовательно, умрешь в восемьдесят четыре и за всю жизнь у тебя так и не будет ни одного друга. Тебе пятнадцать, и тебя еще никто не приглашал на свидания? Следовательно, так в девицах и просидишь. На щеке выскочил прыщ? Дай ему имя, познакомься с ним поближе, потому что он останется с тобой НА ВСЮ ЖИЗНЬ.
Понять, что все это чепуха, пока твой взгляд на мир ограничен выкрашенными в тоскливую зеленую краску школьными стенами и лампами дневного света, трудно. Ты вглядываешься вперед, в тот день, когда ты наконец-то закончишь школу, но тот день так далек, будто смотришь на него в перевернутый бинокль. Кажется, что ты до него не доживешь. Спокойно: не доживешь! (Шутка.) Да доживешь ты! И все переменится. И ты изменишься, хочешь ты этого или нет.
Говорят, старую собаку невозможно научить новым трюкам. Я не согласен. Все зависит от того, насколько старый пес хочет учиться. Ты действительно хочешь улучшить свою жизнь? Сесть! Перевернуться! Хоро-о-оший пес…
Я не говорю, что это легко – изменить себя, потому что для того, чтобы это сработало, надо быть абсолютно честным перед самим собой, а процесс самоэкзамена – болезненная штука. Когда я понял, что у меня есть хорошие стороны, я познал и свои недостатки. Увидел, что я интроверт, который боится отвечать на уроке, потому что не любит привлекать к себе внимание; увидел всю фальшь попыток приспособиться к сверстникам. Мне это не понравилось, и все время, пока я учился в средних классах, я старался переделать себя. Поначалу этого никто не замечал, но я-то знал свою истинную цену (в то время что-то около тридцати семи центов). И знал, что она растет.
Я получил обнадеживающие сигналы, когда наш хор выступал в другой школе – девочки там явно обратили на меня внимание. Они-то не знали, что в Болдуинской школе я слыл «козлом» – у них не было предвзятого на меня взгляда. И как непредвзято они на меня смотрели!
И хотя твои шансы на изменения пока еще ограничены, они все же есть. Нужно только схватить этот шанс. У тебя он тоже есть, может, не сегодня, но непременно появится вскоре. Самое важное – помнить, что только ты сам можешь точно оценить себя. И если ты недоволен результатами оценки, только ты сам можешь что-то изменить. Если ты решишь, что слишком толстый, только ты сам можешь сесть на диету, и уже одно это решение прибавит тебе уверенности в себе. Может пройти несколько месяцев, пока ты наконец не сбросишь лишние килограммы, но ты-то уже знаешь, что перестал быть увальнем!
Иногда полезно совершать чисто символические перемены, только чтобы напомнить себе, что прогресс существует. Например, начни водиться с новой компанией. Обрей голову наголо. Найди подработку. Купи что-нибудь. Сделай что-нибудь радикальное: оставь позади старое 'я'. И заставь себя почувствовать, что ты живешь.
Моя собственная символическая перемена заключалась в том, что я сменил имя Дэниел на Ди. Это была моя декларация всему миру и самому себе, что Дэнни-зануда умер, встречайте Ди. Фамилия Снайдер, впрочем, мне всегда нравилась, ее я менять не собирался. Я хотел быть язвительным и злобным («снайд» – англ. «язвительный, злобный»), поэтому считал, что фамилия как нельзя лучше подходит к моей личности – злобный, более злобный, самый злобный (степени сравнения в англ. – «снайд, снайдер, снайдест»). Между прочим, моя музыкальная компания так и называется – «Снайдест мюзик».
ТЫ РОБОК? ИЗВОЛЬ ИЗМЕНИТЬСЯ
Робость преодолеть трудно, потому что она, словно вечный двигатель, питает себя самое. Вот кто-нибуть подходит, говорит «Привет», и ты холодеешь от ужаса: ты не силен в беседах, потому что ТЫ РОБОК. Ты даже не можешь толком составить фразу, все слова лезут куда-то не туда. Ты так напряжен, что, пытаясь улыбнуться, выдаешь лишь жуткую гримасу. Иногда люди принимают твою робость за самомнение и холодность: «Она (он) ни с кем не разговаривает. Она (он) – сноб».
Тебя терзает мысль: а нравишься ли ты людям? Но если ты сам себе не нравишься, почему тебя должны любить окружающие? Теперь давай продолжим это логическое построение: если ты научишься любить себя, так почему же другие не будут тебя любить? А даже если ты им и не очень-то нравишься, кого это волнует? Это их проблемы, не твои. Когда я решил «набирать очки», я заставлял себя быть самоуверенным, даже нахальным, по правде говоря. Но все равно, чувствовал себя очень неуютно.
Тогда я попробовал пойти другим путем. Если до того я старался избегать компаний, позволяя робости становиться на пути к людям, событиям и приключениям, то теперь я нарочно начал всюду ходить, буквально загонял себя в разные ситуации. Это был вызов самому себе, и он сработал. Я всегда боялся заговаривать с девушками. А тут как только я видел существо противоположного пола, которое казалось мне интересным – а, по правде говоря, мне нравились все, кто носил юбку, – я на всех парах мчался вперед и затевал разговор до того, как успеть испугаться. И – потрясающе! – иногда это срабатывало. Вместо того, чтобы позволить ситуации завладеть мной, я сам захватывал ситуацию.
Ты твердишь себе, что боишься сделать решительный шаг? Не давай себе времени подумать. Ну, в конце концов, как может обернуться дело? В худшем случае объект внимания рявкнет: «Отвали!» Многие так и поступали – но ведь срабатывает же закон средних чисел! Вот так я и узнал, что когда прекрасная незнакомка посылает тебя к черту – это вовсе не смертельный удар.
У ТЕБЯ НЕТ ДРУЗЕЙ? ИЗВОЛЬ ИЗМЕНИТЬСЯ
Когда ты еще маленький, на то, чтобы завести друзей, большого труда не требуется. Друзья просто заводятся, сами. Многие друзья живут по соседству, вы вместе играете в мяч и лепите пирожки из песка. Когда охота поиграть в перетягивание каната, ты просто зовешь Нейла из соседнего дома. Когда приспичит поиграть в «Кен и Барби идут в панк-рок-клуб, где Кен нападает на хозяина и тот несколько меняет Кеновы черты лица», ты просто берешь свою куклу Барби и идешь к Бетси, у которой есть кукла Кен. А летом лучшим другом всех детей квартала становится мальчишка или девчонка, у кого есть во дворе бассейн. Очень просто.
Теперь поддерживать дружбу стало труднее, дружба требует преданности, доверия, общих интересов и
