'русификации' украинских городов, о жутких препятствиях, которые чинила Россия 'возрождению национального сознания обманутых длительной дезинформацией украинцев'. Словом, спешит заявить о своем верноподданническом отношении к господствующей ныне националистической идее, краеугольным камнем которой является возбуждение ненависти к России.
Если бы память пана филолога не была бы столь коротка, то он без сомнения, вспомнил бы, что лишь благодаря возвращению Украины в лоно общерусского государства она не успела подвергнуться окончательному ополячиванию, превращению в глухую провинцию Польского королевства и, по сути дела, к исчезновению с исторической арены. Лишь наивный романтик, полностью оторванный от исторических реалий или закоренелый невежа может поверить в то, что борьба Богдана Хмельницкого против Польского королевства могла увенчаться успехом и провозглашением независимого государства. Не говоря уже о том, что идеи украинской государственной независимости в то время еще в природе не существовало, аграрная Украина не имела ни собственной промышленности, ни нормального государственного устройства, и ее окончательное поражение от мощной Польши было лишь вопросом времени. Хмельницкий это хорошо понимал и поэтому не только не стал препятствовать стихийному движению украинцев к воссоединению с единоплеменным и единоверным русским народом, но и сам возглавил это движение. И не ошибся: воссоединение с Россией спасло украинский народ от неминуемого и окончательного ополячивания и исчезновения. Воссоединение не только позволило Украине выжить, но и впоследствии собрать воедино все свои этнические территории - Западную Украину (1939), Бессарабию и Северную Буковину (1940), Закарпатскую Украину (1945), да еще получить от России поистине бесценный подарок - Крымскую жемчужину (1954). И все это, заметьте, сверх тех обширных территорий, которые еще в XVII в. Россия предоставила украинским переселенцам, бежавшим от так называемой 'гетьманщины', доведшей страну до полной 'руины'. Иными словами, Украина своим нынешним состоянием целиком и полностью обязана России - и царской, и Советской в равной мере. Даже сами названия 'Украина' и 'украинский язык' впервые получили официальный статус лишь при Советской власти. А если уж быть объективными и откровенными до конца, то следует также признать, что и независимым государством в наше время Украина стала не в результате мнимых 'вызвольных змагань' (освободительной борьбы) националистических воинских формирований вроде дивизии СС 'Галычына', карательных батальонов 'Роланд', 'Нахтигаль' или отрядов ОУН-УПА (Организация украинских националистов - Украинская Повстанческая 'армия'), воевавших против своего народа, а исключительно вследствие процессов, проходящих все в той же России.
В свете сказанного, пан Пивторак, все ваши гневные обвинения 'имперії' выглядят, очень мягко говоря, безосновательными. Вы уж извините, но именно о таких, как Вы, демонстрирующих глубокие провалы в памяти, как раз и говорится в известной пословице об Иванах, не помнящих родства.
Идем далее. Вот Вы пишете:
'Во многих российских средствах массовой информации и даже в десятках научных трудов стало модой подменять понятия 'Древняя Русь' и 'древнерусский' более простым и кое-кому более выгодным 'Русь', 'русский'. Таким образом, термин 'русский' у них стал означать и 'российский' и 'руський', что привело к далеко идущим выводам: Киевская Русь - это просто Русь, та самая, что и Россия, руський язык - это 'русский язык'. Таким образом выходит, что сегодняшний российский язык звучал еще в златоверхом стольном Киеве, а это значит, что древнерусские обитатели Киева, как и все славянское население Киевской Руси были 'русскими', т. е. россиянами... Абсурдность такого подхода очевидна даже рядовому школьнику.'
Ну что ж, если, по-вашему, русские (ах, простите, 'российские') филологи по своему профессиональному уровню стоят много ниже рядового школьника, вполне можем обойтись и без них. Вы утверждаете, что они нарочно именуют древнеславянское государство неправильным названием Русь. Что можно сказать по этому поводу? Только то, что не обязательно быть рядовым школьником, чтобы знать элементарное: древнеславянское государство называлось Русская земля, сокращенно именно Русь, а не Древняя Русь. Естественно, что граждане Руси называли себя русскими людьми, или просто русскими. Поэтому, во избежание всевозможных ошибок и разночтений будем уж лучше называть вещи своими именами.
- Затем Вы оспариваете право современных жителей России называть себя русскими. По-вашему они должны именоваться россиянами, так как этноним 'русские' принадлежит исключительно украинцам. И вообще, нельзя говорить 'русские', правильнее будет 'руськие'.
Не вижу смысла тратить время и полемизировать на совершенно дикую тему: имеют ли право русские называть себя русскими. Скажу лишь, что за всю тысячелетнюю историю Руси на ее землях никогда не было такого периода, чтобы ее жители считали и называли себя не русскими людьми, а как-то иначе. Даже на ее юго-западных землях, надолго попавших под польское господство, люди продолжали именовать себя по- старому - русскими, хотя вследствие сильного ополячивания (украинизации) их языка древний этноним 'русские' трансформировался в форму 'руськие'.
Что касается бытующего на Украине обычая называть сегодня русских россиянами, то это явная бессмыслица, так как этноним 'русский' обозначает национальность, а 'россиянин' - подданство. Русским может быть только русский, а россиянином - человек любой национальности.
Казалось бы, ну какая, в конце концов разница, говорить 'русский' или 'руський' - смысл-то от этого не меняется? Но нет, за одной вполне обычной буквой алфавита кроется целое мировоззрение, особая идеология, тщательно взлелеянная и выпестованная несколькими поколениями украинских национал- сепаратистов западного толка, ярыми сторонниками разрушения общерусского единства. Так как лексема 'руський', встречающаяся иногда в древнерусских текстах (точнее, в их позднейших копиях), характерна для украинского языка, значит авторы этих текстов были чистокровные украинцы! А отсюда следует, что древняя Русь была государством украинским, и только украинцы имеют исключительное право считаться сегодня единственными преемниками культурно-исторического наследия древней Руси. Отсюда же и искусственная, никем в мире не употребляемая конструкция 'Украина-Русь'.
Авторов этой 'теории' нисколько не смущает тот факт, что в копиях древних текстов, кроме редких вкраплений слова 'руський' повсеместно и широко употребляется и его основная и более древняя форма 'русский'. Ну вот, хотя бы, несколько примеров, взятых мною из 'Повести временных лет' (Киев, 1990):
'А Днепръ втечетъ въ Понтское море треми жерлы, иже море словетъ Руское...' (с. 14).
'Отъ перваго лета Михаила сего до перваго лета Олгова, Рускаго князя, лет 29' (с. 26).
'Се буди мати городомъ Рускымъ' (с. 34).
'А Словенескъ языкъ и Рускый одинъ' (с. 40).
'И бысть тишина велика в земли Руской' (с. 236).
По Вашей 'теории', пан Пивторак, все формы этнонима 'русский', в изобилии встречающегося в древнерусских текстах - не в счет, главное - это те редкие случаи, когда переписчик мягкий знак употребил. Вот эти-то редкие вкрапления будто бы и доказывают украиноязычие жителей древней Руси. Очень, очень убедительная 'теория'!
Знаю, пан Пивторак, что Вы думаете, читая эти строки: да не в одном слове все дело, а во всей совокупности совершенно ясных и четких протоукраинских фонетических, лексических и грамматических черт, имеющихся во многих древнерусских текстах! Очень хорошо знаю и Вашу последнюю монографию 'Украинцы: откуда мы и наш язык' (Киев, 1993). Цитирую:
'Время возникновения украинских речевых особенностей, а по их совокупности - и украинского языка вообще, установить трудно. Совершенно ясно, что для этого необходимы неопровержимые факты - фиксация тех или иных речевых черт или явлений в письменных памятниках. Если бы древнерусские книжники старались как можно быстрее выявить и зафиксировать новые черты в народной речи, письменные памятники прошлых эпох были бы отражением исторического развития языка, следовательно, задача современных исследователей упростилась бы. Однако древнерусская письменная практика базировалась на прямо противоположных принципах: придерживаться книжной традиции и ни в коем случае не допускать в книги простонародные элементы. Пока эти черты были спорадическими и малоприметными, книжникам легко удавалось их игнорировать. Однако через некоторый, иногда значительный промежуток времени после своего возникновения различные диалектные явления становились настолько привычными и неотъемлемыми особенностями народного языка, в том числе и бытовой речи самих книжников, что невольно, в виде отдельных описок стали попадать в книжки. Таким образом, начало фиксации какой- нибудь диалектной черты свидетельствует не о ее появлении именно в это время, а о том, что на данный
