— Ладно, проехали. Температуру померяй.
Температура была 36,6.
— Возьми другой градусник. Да встряхни как следует.
— Да я как следует…
Температура упала. Слава Богу. Все остальное ерунда. Теперь можно жить.
— Слушай, тебе двенадцать лет. Тебе нельзя пить. У тебя организм еще растет. Обещай, что не будешь больше.
— Не буду-не буду. Устал я, — Лешка пошел спать.
Позвонила Надюшке. Рассказала о том, что случилось.
— Ну вот видишь, как хорошо всё Господь управил, — обрадовалась она, — Главное, что все живы и Лешка здоров. Но ты все же проверяй у него температуру. Хоть раз в день.
— Да буду, естественно, куда денусь.
Пошла к себе. Полезла в стол. Достала кошелек со сдачей от денег Забега. Странно — вчера было 400 с лишком, вроде. А сегодня 250. Что-то у меня с головой. Положила в кошелек бумажку, написав — 250 рублей. Позвонили в дверь. Подумала и закрыла комнату на ключ. Ключ положила в карман. Открыла входную — Виталик. Отзанималась с оболтусом, выгнала в шею, хотя он всеми правдами и неправдами собирался дождаться, когда проснется Лешка, чтобы с ним поиграть. Отнесла заработанные деньги к себе в комнату. Положила в кошелек бумажку с написанной суммой. В бумажнике, где лежали деньги на три месяца, тоже везде распихала бумажки. Почувствовала себя полным психом. Идя в гостиную, закрыла дверь на ключ. Ключ — в карман. Позвонила в жилконтору, вызвала электрика. Через час пришел электрик, проверял что-то на лестнице — сказал, все в порядке. Стала ругаться и говорить, что не может быть, потому что вот такая фигня в квартире. А что у вас в квартире — за это платить надо. Сколько? Ну, сотню. Ладно — пошел, проверил. Вставил лампочки. Все горело. Вернулась к себе в комнату. Достала сотню из кошелька с 250-ью рублями, положила бумажку с надписью «150». Закрыла дверь на ключ. Ключ в карман. Дала деньги электрику. Проводила электрика. С опаской вернулась в коридор. Лампочки горели. Обе. Подождала. Все было в порядке. Слава Богу. И здесь, кажется, наладилось. Вернулась в гостиную — там у нас красный угол. Помолилась. Проснулся Лешка, сварил кашу — больше нечего, поскольку впереди еще пять дней, а денег осталось только 150 рублей, по тридцатке в день. Объяснила ситуацию. Ладно, проехали. Котам еще оставалась рыба. Лешка готовить любит, так что каша получилась вполне ничего. Нормально поужинали. И отправились по комнатам спать. Предварительно выпила пива.
Запах стоял мерзкий — как никогда. Такой в аду, наверное, бывает — целый час проветривала и жгла благовония — Лешке на День Рождения тут Андрюха приволок. Вытащила помятого Лешку из кровати — все еще в себя не пришел. Пойдем, продышимся. — Пойдем. Мама, а что там в твоей комнате льется? — Ты о чем? — Ты что не слышишь? Зашла к себе, из крана батареи лилась вода. Черт, вовремя как прорвало! Завернула кран. Вода идти перестала. Наверное, от напора как-то кран открылся. Отправились в магазин. Купили на 150 рублей 10 лампочек и всяких круп. Пиво покупать не на что — придется не спать по ночам какое-то время. Вернулись домой. Разделись. Лешка включил свет в коридоре — раздался резкий щелчок. Менять лампочку не стали. Осталась только одна запасная пробка — автомат. Жалко ее на лестницу ввинчивать — сопрут ведь. Вызвала водопроводчика. Через два часа пришел. Ругался, что нет света в коридоре. Показала батарею. Сказал, все нормально. А почему вода лилась? — Вы, наверное, кран открыли. — А сама не могла? — Нет, не могла. Ушел. Лешка сел заниматься уроками. У меня весь вечер — ученики. Заснуть не удалось.
Утром досталось Мурру — весь рулон туалетной бумаги оказался размотан и на полу. Тыкали бедолагу по очереди мордой. Осмотрела бумагу — следов когтей нигде не было. Странно, как он так ухитрился размотать, нигде не зацепив. Вот ведь зараза мохнатая. Лешка пошел делать уроки. Я отправилась к себе. Задумалась. Достала бумажник с деньгами на три месяца. В двух отделениях денег не было. В третьем лежали мокрые слипшиеся между собой купюры. Деньги с репетиторства лежали на месте. Внутри все похолодело. Постучала Леше. Попросила зайти в гостиную. Зашел. Где деньги? — Какие деньги? — Не прикидывайся и не смотри наивными глазами. Нам не на что жить. Мне доставать и одалживать негде. — Я не понимаю… Смотреть руки у человека, вернувшегося из больницы, бессмысленно — вены исколоты. Слушай, я не буду ругаться. Объясни толком, что случилось? Ты познакомился с наркоманами? — Лешка стал смотреть на меня с опаской. — Мама, что с тобой? — Хорошо, дай слово, что ты денег не брал. — Не брал. — Честное слово? — Честное слово. — Поклянись памятью папы. — Ма, ты чего? Ну клянусь. — Тогда кто? — Не знаю. — Кто-нибудь вчера ко мне заходил? — Водопроводчик. — Он при мне был все время. А ребята? — Нет, никто, ты же дверь теперь запираешь… Позвонила Рюму, рассказала, что происходит. Это очень-очень интересно. Я думаю, у кого-то из вас лунатизм, а второй находится под сильным его влиянием. Странно, что все это так совпало. Ничего себе — совпаденьица!!! А у Леши ничего не пропало? — Сейчас пойду спрошу. Постучала в дверь, хотела открыть — заперто. Леша, зачем ты заперся? Я не закрывался. У меня и ключа нет, я еще летом потерял, ты забыла? Пошла к себе в комнату. Долго искала ключ — Лешину комнату никогда не запирали. Нашла, открыла, Лешка, испуганный, пошел за мной в гостиную. Перезвонила Рюму. Да, это очень-очень интересно. Вам надо посоветоваться с вашей Воробьевой — вероятно, это какая-то реакция на падение температуры. — Но ключ-то был у меня! — Леша ведь потерял свой? Возможно, ведь где-то в комнате. В состоянии лунатизма он мог вспомнить, куда его положил раньше. Мда, очень меня Рюм успокоил. Пообедали кашей. Котам — в миски ее же. Марс побежал жрать, Мурр обиженно разорался. Получил по морде брошенной тапкой и унесся под шкаф. Хоть немного помолчит, гад. Ну, что делать? Села думать, как можно выкрутиться, имея на три месяца денег, которых едва хватало на один. Так, есть еще небольшой энзэ. Придут две пенсии, можно за квартиру пока не платить. Два месяца протянем. Потом чего-нибудь придется наврать тетке. Ладно, выкрутимся. Полезла в шкаф, нашла летнюю поясную сумку. Сунула в нее бумажник, кошелек, паспорт, карточку банкомата, ключи. Подумала и положила Лешкино свидетельство о рождении. Сумку повесила на пояс. Так будет спокойней.
Шарахнулась в темноте о лестницу. Придется, похоже, рискнуть пробкой-автоматом. Хотя новые покупать уже не на что. Но не жить же без света в коридоре. Темень непроходимая. Сунулась в туалет — закрыто. Свет через щель не шел. Лешка? — молчание. Громче: Лешка? — молчание. Криком: Что ты там делаешь? Голос из-за спины: Мама, я здесь, что случилось? Иду по коридору к Лешкиной комнате, спотыкаюсь об лестницу — пристроить ее надо как-то, чтоб не падать вечно — Лешка на пороге своей комнаты. Ты здесь? — Да. А что случилось? — Кто в туалете? — Я не понял. — Там заперто. — Как заперто? — Изнутри.
И вот только тут я начинаю понимать, что что-то не так… Рассудок изо всех сил цепляется за самое невероятное — за подземный ход, за то, что кто-то пролез незаметно в квартиру и прятался до сих пор в шкафу или под кроватью. Но я уже понимаю, что это не так. Возвращаемся вдвоем к туалету. Заперто изнутри. Беру Лешку за руку и мы медленно отступаем в гостиную. Звоню Рюму. Объясняю ситуацию. Алик, сейчас Лешка будет ломать дверь, я буду следить и с вами на проводе, если что не так — вызывайте милицию. — Хорошо. — Лешка берет молоток и долото. Топора и лома высаживать дверь у нас нет. Я напряженно всматриваюсь в темноту коридора и держу трубку рядом с ухом. Грохот, Леха неумело взламывает дверь. Взломал. Включил свет. В туалете, разумеется, пусто. Рюм долго выясняет у меня как выглядел изнутри засов и нельзя ли было его снаружи как-то закрыть? — Да как??? — Ну, ниточкой там незаметно… — Да ни щели! Да еще в темноте. — Лунатики еще и не такое умеют…
Звоню Надюше. Все рассказываю. — Ребята, вам надо завтра же на причастие. Отец Игорь так и не освятил квартиру? — Да три года обещает, до нас не дойдет… — Хорошо, вам надо заняться сейчас целиком этой ситуацией и разрешить ее. Если будет совсем туго с деньгами, звоните, что-нибудь придумаем. Будем пока за вас молиться.
Позвонила родителям учеников, отменила все занятия, сказала, что болею и когда уроки возобновятся, неизвестно.
Дальше делать было нечего. Сидели в гостиной, у Лешки молоток в руках, с которым он теперь не скоро расстанется… Долго сидели. Долго и молча. — Ладно, давай на молитву. — 12 раз прочитали 90 Псалом — читаемый в опасности. Мысли были об одном — где-то здесь рядом — зло, невидимое и
