выискиваем в истории… о рыцарях в сверкающих доспехах, о счастливых развязках, о героях… Обо всей этой занимательной чуши.
— Вы считаете, герои — это чушь?
— Я случайно задела за больное?
Да нет же! С какой стати! Они совершенно незнакомые люди! Просто Алекс счел себя обязанным вежливо поправить вопиющее заблуждение Риган.
— Вы не верите в героизм? Не верите в то, что главная задача учителя — прививать подрастающему поколению любовь к вечным ценностям?
— Да нет же, это все верно. Но я считаю, что женщин веками обманывали, рассказывая им сказки про благородных рыцарей в сверкающих доспехах, а таких, оказывается, и в природе нет. Прекрасный пример тому — Гвеневра. Возможно, Ланселот неплохо смотрелся в рейтузах в обтяжку, но он предал лучшего друга и к тому же прикарманил чужую женщину. Гвеневра втюрилась в обыкновенного проходимца, строившего из себя героя…
— Простите, но у вас какой-то однобокий и несколько извращенный подход к этому вопросу…
— А вам стало намного лучше, — перебила его Риган. — Вон как лицо порозовело и в глазах жизнь зажглась. Когда я подсела к вам, вы выглядели так, словно только что потеряли лучшего друга.
— Так оно и есть.
— Поссорились с любимой?
— Настолько поссорился, что хуже некуда. Она не явилась на венчание в церковь, и я…
Алекс осекся. Бессильная тоска стиснула когтями его сердце. Вовлеченный в спор о легендах про короля Артура, он машинально упомянул и о своей бывшей невесте, хотя до сих пор решительно обрывал любого, кто пытался перевести разговор на эту тему или выразить ему сочувствие по поводу поступка Гвен.
— А, черт. Я боялась чего-то подобного. Могу представить, как вам больно. Простите. Честное слово, простите, — произнесла Риган, дружески сжав ему руку.
И Алексу почему-то вдруг захотелось довериться ей.
Разумеется, эта девушка не может испытывать никаких чувств к совершенно незнакомому человеку, и тем не менее он был убежден, что она поймет его. Ее глаза лучились искренним теплом, а от ее прикосновения его ударило электрическим током… Поспешно отдернув руку, Алекс засунул ее в карман.
— Мы не закончили наш спор, — запинаясь, напомнил он.
— Да. Так вот, я не верю в героев. Вы же, судя по всему, в них верите. И я с радостью вступаю в схватку — особенно по такому вопросу, — но только не с совершенно незнакомыми людьми. Даже по вторникам.
— А в остальные дни недели?
Риган фыркнула.
— Только тогда, когда я уверена, что и моему собеседнику придется по душе горячий, возбуждающий спор. Почему-то сегодня мне показалось, что вам было бы неплохо немного отвлечься. Иногда очень помогает поговорить с незнакомым человеком, согласны? Так что ничего страшного не произошло, ведь так?
В том-то и дело. Ничего страшного не произошло, если не считать того, что Алекс рассказал ей все. Поведал грустную историю мужчины, желавшего связать свою жизнь только с родственной душой: с женщиной, с которой у него было бы полное единение — как у двух сторон одной монеты. И когда он нашел эту женщину, ему показалось, что во всем мире наступила гармония. А когда она бросила его, он решил, что вся жизнь пошла прахом. Все, во что он когда-то верил, теперь вызывало сомнение. И невозможно было отделаться от одной лишь терзающей мысли: что же ты сделал не так?
Риган слушала. Алекс не знал, как долго он говорил. Каждый раз, когда он умолкал, она задавала новый вопрос. И они не прекращались до тех пор, пока Алекс не выложил все.
После этого некоторое время оба молчали. Потом Алекс заметил, что за окном уже наступили сумерки. Еще никогда и ни перед кем не открывал он свою душу, с грустью подумалось ему.
И внезапно волшебство момента оборвалось. Взглянув на часы, Риган удивленно вскрикнула:
— Боже милосердный, я совершенно потеряла счет времени! Мне пора идти.
Схватив сумочку и три книги, она вскочила на ноги и, перегнувшись через стол, неожиданно поцеловала Алекса. Если бы он это предвидел, то, скорее всего, сбежал бы на Таити. Или остановил бы Риган, пока та не натворила бед. Или привлек бы к себе, усадил на колени и ответил бы страстным поцелуем мужчины, у которого поехала крыша…
Однако у него не было времени, чтобы воплотить в жизнь хоть какой-то из этих замыслов. Едва он успел ощутить прикосновение теплых, как лучи солнца, губ и их незнакомый запретный вкус, как Риган, обежав стол, сгребла остальные книги, выронила одну, чертыхнулась, с шумом отодвинула стул… и стремительно исчезла из жизни Алекса — впрочем, как и ворвалась в нее.
Несколько минут он сидел совершенно неподвижно. Сердце его бешено колотилось, ладони стали влажными. Подобное потрясение последний раз на его памяти он переживал тогда, когда ураган, носивший нежное женское имя, бушевал на побережье Северной Каролины.
Но ураган был реальностью. А является ли реальностью Риган Стюарт?..
Все свидетельствовало о том, что она была иллюзией. Алекс всегда чувствовал себя уютно с тихими, застенчивыми женщинами. Риган же — бойкая, настырная и сексуальная особа, олицетворяющая то, что мужчины называют одним словом — «динамит». Перед такой он ни за что бы не открыл душу. Такая никогда бы не поцеловала его.
По-видимому, виной всему весенняя лихорадка. Алекс уже несколько недель не мог по-настоящему выспаться. Все мысли его были поглощены Гвен, и он решил, что эта рана заживет лишь тогда, когда он поймет, почему та бросила его.
В таком состоянии любому причудится все что угодно.
Покачав головой, Алекс принялся аккуратно складывать книги. Он едва не купился на эту приманку. Он был сам не свой, не мог трезво рассуждать. Но Риган все же была реальностью, и доказательство этого пчелиным жалом терзало Алекса. Дело было вовсе не в ее яркой внешности, не в чувственности. Ни один живущий на земле мужчина не прошел бы мимо этого — даже если бы был влюблен в другую женщину.
Но Риган не верит в героев.
После предательства Гвен Алекс чувствовал себя так, словно лишился половины души. Теперь же он начал думать, не лишилась ли половины своей души и Риган?
Она не сказала о себе ни слова… Выйдя из библиотеки и направившись домой, Алекс подумал, что вряд ли найдет когда-нибудь ответ на этот вопрос. В таком маленьком городке, как Силвертри, они наверняка встретятся снова. Но повторение этого странного разговора едва ли возможно.
Глава вторая
Чертовски хорошо! Риган всмотрелась в бегущие по экрану строчки биржевого курса акций. У «Уолта Диснея» они поднялись на четверть пункта. Выключив телевизор, Риган торжествующе отложила пульт.
Педагогика — дело ее жизни, однако Риган вот уже полгода азартно спекулировала на бирже. Хотя на самом деле Биллу Гейтсу можно было пока не опасаться конкуренции с ее стороны, поскольку в портфеле у нее имелось всего лишь пять акций.
— Но наш час еще пробьет, Скарлетт! Я чувствую, что становлюсь финансовой акулой. Если мы и дальше будем двигаться с такой скоростью, то станем миллионерами к началу двадцать третьего века — плюс-минус пара недель. — (Ангорская кошка, вскочившая ей на колени, оставалась безучастной к радужным прогнозам хозяйки. Настойчиво потершись о подбородок Риган, она оставила на нем клочок шерсти.) — Что? Ты хочешь сказать, что твоя миска опять пуста? Этого не может быть!
Услышав слово «миска», кошка стремглав бросилась на кухню. Риган последовала за ней, стараясь
