Хлоя подняла тщательно выщипанные брови в наигранном удивлении.
– О, пожалуйста, Мелоди, ты же не ждешь, что мы поверим этому! Ты, как говорится, родилась с пресловутой серебряной ложечкой в твоем миленьком ротике, верно?
– Прекратите пикировку! – прикрикнул Роджер. – Давайте лучше решать, как надежнее всего разделаться со стервятниками, что торчат за дверями наших магазинов, и спокойно заняться бизнесом. У меня прибыла морем огромная партия хрусталя, которая должна пройти таможню, и мне некогда болтаться без дела, тогда как газеты торжествуют, наживая капитал за наш счет.
– Пусть тогда Джастин побеседует с журналистами, – заявила презрительно Хлоя. – Он скорее добьется симпатии с их стороны, чем наша богатая брюнеточка.
– Порой ты говоришь, как торговка рыбой на рынке, Хлоя, – упрекнул ее Эмиль.
Джастин Александер выехал вперед в своей инвалидной коляске и огляделся вокруг сквозь прутья железных ворот, отделяющих внутреннюю линию магазинчиков от наружных помещений, где находятся административные службы. Оттуда стеклянная дверь вела на улицу.
– У нас нет времени на междоусобицу, – сказал Джастин. – Правильно говорит Роджер. Толпа снаружи растет с каждой минутой и становится все более беспокойной. Давайте поскорее закроем вопрос.
– И будем держаться вместе, – предложила Ариадна, украдкой подобравшись к Фредерику, и просунула руку ему под локоть. – Как там у них говорится, мои милые друзья? «Вместе мы победим»?
– Что касается тебя, Ариадна, то проблема состоит в том, – с горечью заметила Хлоя, – что ты никогда не была обременена супругом. В противном случае ты бы так не бегала за всеми мужчинами.
Как это может быть, размышляла Мелоди, отвернувшись, чтобы отпереть свой магазинчик, что горести Сета Логана и его приятелей слишком часто отступают на второй план перед лицом мелочных стычек наподобие этой?
– Неужели я одна здесь помню, зачем мы в первую очередь устроили бал-маскарад? – спросила Мелоди с явным раздражением в голосе.
– Чтобы пустить пыль в глаза, – решительно бросила Хлоя. – Поэтому избавь нас от твоих маленьких проповедей насчет того, что нужно быть добрыми в отношении обездоленных. Главное тут – определиться, во что обойдется нам желание не допускать этих попрошаек к входным дверям наших магазинов. Если говорить о себе, то, по-моему, самым лучшим из возможных решений было бы, если б все они исчезли с лица Земли. Однако мы понимаем, что публично заявлять об этом политически не правильно.
– Я б не заходил так далеко, – возразил Эмиль.
– Я тоже, – вставил слово Джастин. Но и эти двое не были готовы выступить в защиту обиженных судьбой, ясно поняла Мелоди. Если добраться до существа дела, то Хлоя права. Для большинства людей показная сторона и всемогущий доллар – главное.
Оставив шубу и сумочку в небольшой кладовке в служебной части магазина, Мелоди проверила в зеркале, как она выглядит, и вернулась к своим коллегам, которые стояли, как часовые у ворот дворца, готовые отразить вторжение.
– Чего вы боитесь? – спросила у них Мелоди. – Репортеры, пытающиеся добиться интервью с нами, это те же самые люди, которые поддерживали нас хорошей рекламой и в результате помогли продать в течение месяца все билеты. Вполне естественно, что они пришли сюда снова, ожидая свежих новостей.
– Боже, спаси меня грешную! – вздохнула Хлоя с возмущением, готовая вот-вот взорваться. – Ты случайно не нанялась заговаривать нам зубы? Они как ищейки, взявшие след, а мы – добыча.
К сожалению, вскоре выяснилось, что Хлоя была права. К журналистам присоединилось много публики со стороны, и настроение толпы было в самом деле далеко не дружественное. То, что на прошлой неделе воспринималось как достойное дело в помощь нуждающимся, теперь истолковывалось как эпизод партизанской войны против невинных прохожих. За одну ночь облик владельца магазина оказался очерненным: его побудительные мотивы сводились к жажде наживы и к ненависти по отношению к беззащитным, несчастным людям, чьим единственным грехом являются ограничения экономического и социального порядка, которые им не подконтрольны.
– Сет Логан был сбит машиной неподалеку от своего дома и, возможно, никогда не будет ходить снова, – начал один из репортеров. – Это и означает, в вашем понимании, протянуть руку помощи людям, большинство из которых жило здесь задолго до того, как вы решили устроить торговые ряды в этом районе?
– Конечно нет! – воскликнула Мелоди. – Несчастный случай с мистером Логаном явился для нас полной неожиданностью, и мы все сожалели о случившемся.
– Недостаточно, чтобы приглушить хотя бы продолжавшееся веселье, – обвиняющим тоном заявил один из бедно одетых зрителей. – Там не могли закруглиться до четырех утра. Мы, подыскивающие спокойные подъезды для ночлега, это знаем точно.
– Ничего не могу сказать по этому поводу, – заявила Мелоди. – Я провела большую часть ночи в больнице, ожидая сведений о состоянии мистера Логана, и теперь рада сообщить вам, что по всем признакам его здоровье быстро восстанавливается.
– Но разве не правда, – спросил еще один воинственно настроенный газетчик, – что вы называете Сета Логана и ему подобных «нежелательными»?
Расстроенная, Мелоди бросила взгляд на своих коллег. Она знала, что Роджер пустил в оборот среди своих это жестокое словцо, но кто додумался произнести его публично?
– Этим словом я никогда не пользовалась, – твердо заявила Мелоди, пребывая в бешенстве из-за того, что не могла до конца честно ответить на вопрос.
Глухой гул недоверчивых голосов докатился до нее.
– Но вам же не нравится, что мы бываем здесь, а? – выкрикнул кто-то с вызовом. – Вам бы хотелось, чтобы нас держали как можно дальше от ваших дурацких магазинчиков, не так ли?
Мелоди хотелось бы ответить искренно. Она заколебалась и снова взглянула на своих коллег, ожидая поддержки. Никто из них не выступил вперед, а в толпе беспорядочно зашумели, когда кто-то на целую голову выше большинства собравшихся вышел из тени кованого фонарного столба, установленного у самого
