Счастье защекотало ее при мысли, что он еще здесь.
Ее сумасшедшее сердце колотилось, как в смертный час, в бешенстве биясь по ребрам.
Внутри у нее все сжималось, и с этим надо было кончать.
Лаура заметно подавила чувства.
Она, как улитка, спрятала свои рожки за маской безразличия.
Выражение лица Дугласа оставалось неясным.
Беззвучно прошептав слова извинения, Дуглас попытался ужать свои шесть футов в мелкую упаковку, чувствуя себя петухом, попавшим в курятник.
Кровь в ее жилах, подобно безудержной лаве, клокоча, уже неслась навстречу Дугласу.
В нем все было красиво, даже то, что не принято демонстрировать.
Он не был слишком загорелым, но был потрясающе сексуальным и кричаще зовущим.
Лаура провела ноготками по тыльной стороне его ладони, что заглушило боль в левой ноге и воздействовало на выше расположенные части тела.
Теперь настала его очередь истошно стонать. Ему даже не мешало то обстоятельство, что во рту у него застрял ее набухший сосок.
— У тебя великолепные скулы, но ты ими никогда не пользуешься!
Последние слова царапнули ее оголенную ничтожность.
Лаура заставила себя подняться на ноги, чтобы оглушить его: «Пора прощаться».
Мысли Дугласа вертелись на износ.
У него забегали глаза в поисках выхода.
Он нетвердо поднялся на ноги.
Губы его перекосились.
Романтическая любовь бывает только у птиц.
Надежда свернулась и умерла.
Усилием воли Линда проглотила сожаление о своей несложившейся жизни.
Мечта разрушилась, как карточный домик в ураган.
Страдания извергались сначала маленькой струйкой, потом превратились в целый поток.
Теперь она уже не будет его лучшим другом. Он будет мужем Лизы.
Убитая этой последней каплей, она уронила голову на крышу машины.
В глубине сознания что-то плакало и стонало.
— Ты, должно быть, устал с дороги, Трэвис. Почему бы тебе не прогуляться?
Его посиневший, опухший подбородок приподнялся, и он выровнял себя, держась рукой за перила.
Глухой шум помог прочистить мозги.
Потом его рот открылся без высокой связи с его мыслями.
Он слишком долго пил из колодца трагедий.
Звук, очень похожий на рыдание без слез, поднялся к его горлу и вырвался с бешеной силой.
От его мужского запаха у Линды поджались пальцы на ногах.
Она подергала стянутые в хвостик волосы, решительно отгоняя воспоминания.
Маленькая частичка ее тела хранила в памяти тот поцелуй.
В спальне было душно. Дневной зной проникал во все щели. Линда подошла к окну и распахнула его. В комнату ворвался теплый воздух, неся с собой запах ночной свежести.
— Что мне нужно, так это стакан холодного молока. И я выпью его прямо из пакета.
— Это не роковая женщина, а пиранья. — Крутая мужская чувственность тронула его губы.
