Я говорю о таком состоянии наедине с собой, в котором сознание полностью свободно от прошлого, и только такое сознание добродетельно, ведь только в нем есть невинность. Возможно, вы скажете: «Слишком много просите. Так нельзя жить в этом хаотическом мире, где каждый должен идти каждый день в офис, зарабатывать средства к существованию, иметь детей, выносить ворчание жены или мужа и все в таком же духе». Но я думаю, что то, что сейчас говорится, непосредственно связано с каждодневной жизнью и действиями; иначе оно не имеет вообще никакой ценности. Вы видите, из подобного пребывания наедине с собой рождается добродетель, которая является зрелой и которая приносит экстраординарное чувство чистоты и мягкости. Не имеет значения, если вы делаете ошибки; они имеют очень небольшое значение. Значение же имеет такое чувство бытия в полном одиночестве, незагрязненного существования, поскольку только такое сознание может познать или осознать то, что существует вне слова, вне названий, вне всяких проектирований воображения.
Тот, кто один, невинен
Один из факторов горя – крайнее одиночество человека. Вы можете иметь товарищей, вы можете иметь богов, вы можете иметь большое знание, вы можете быть необычно активны в социальном плане, бесконечно рассказывать сплетни о политике – в большинстве случаев политики именно сплетничают, во всяком случае – и одиночество, тем не менее, остается. Поэтому человек стремится найти смысл жизни и изобретает ее значение. Но одиночество все равно остается. Итак, вы можете посмотреть на него без всякого сравнения, только видеть его таким, какое оно есть, не пытаясь убежать от него, не пробуя спрятать его за чем-то или как-то уйти от него? Тогда вы увидите, что одиночество становится чем-то совершенно другим.
Мы не одни. Мы – результат тысячи влияний, тысячи обусловленностей, психологических наследований, пропаганды, культуры. Мы не одни, и поэтому мы – люди второго сорта. Когда человек полностью один, наедине с самим собой не принадлежит ни к одному семейству, хотя он может иметь семью, ни принадлежит ни к одной нации, не к одной культуре, не привержен ни одним взглядам, тогда возникает чувство, что он аутсайдер – абсолютно чужой любой мысли, действию, семье, нации. И только такой человек оказывается наедине сам с собой, только такой человек невинен. Именно такая невинность освобождает сознание от горя.
Создайте новый мир
Если вы хотите создать новый мир, новую цивилизацию, новое искусство, все новое, не загрязненное традицией, страхом, амбициями, если вы хотите создать кое-что анонимно, ваше и мое, новое общество, вместе, в котором нет отдельно вас и меня, но будет только «наше», разве сознание не должно быть полностью анонимным и поэтому один на один само с собой? Это разве не подразумевает, не так ли, что должно произойти восстание против конформизма, восстание против респектабельности, потому что респектабельный человек – посредственный человек, потому что он чего-то хочет – он зависит от чужого влияния для достижения своего счастья, от того, что думает его сосед, от того, что думает его гуру, от того, что говорит Бхагавадгита, или Упанишады, или Библия, или Христос. Его сознание никогда не одно. Он никогда не действует в одиночку, он всегда действует в компании, он всегда в компании со своими идеями.
Разве не важно узнать, увидеть все значение вмешательства, влияния, учреждение «меня», являющегося противоположностью анонимности? Бели вы видите все это, то разве не неизбежно возникает вопрос: действительно ли возможно немедленно вызвать в себе такое настроение, когда на человека не влияют, когда на него не влияет его опыт или опыт других, неподкупное сознание наедине с самим собой? Только тогда есть возможность создать совершенно другой мир, другую культуру, другое общество, в котором счастье станет возможным.
Один на один с собой без страха
Только тогда, когда аутсайдер способен отказаться от всех влияний, всех вмешательств, быть абсолютно наедине с собой… возможно творчество.
В мире все больше развивается техника – техника того, как влиять на людей при помощи пропаганды, принуждения, имитации… Существует бесчисленное количество книг, написанных о том, как сделать какую-то вещь, как эффективно думать, как построить дом, как собирать машины; так постепенно мы теряем инициативу, инициативу придумать нечто оригинальное для самих себя. В нашем образовании, в наших отношениях с правительством самыми различными средствами на нас влияют, нас заставляют соответствовать, подражать. И когда мы позволяем одному влиянию убедить себя, склонить к определенному отношению или действию, естественно мы выражаем сопротивление другим влияниям. В этом самом процессе оказания сопротивления другому влиянию, разве мы не поддаемся ему в отрицательном отношении?
Разве сознание должно быть всегда в состоянии восстания, чтобы понять влияния, которые всегда посягают на него, вмешиваются в его действия, управляют им, формируют его? Разве одним из факторов посредственного сознания не является то, что оно всегда напугано и, будучи в состоянии беспорядка, требует порядок, требует последовательности, требует формы, формы, которой оно сможет руководствоваться и которой подчинятся противоречия. И эти формы, эти различные влияния создают в индивидууме беспорядок… Любой выбор между влияниями – все то же состояние посредственности.
…Разве сознание не должно обладать способностью понимать – не подражать, не формироваться под чужим влиянием – и жить без страха? Разве такое сознание не должно быть наедине с собой и поэтому творческим? Так, творчество не может быть вашим или моим, оно анонимно.
Начните отсюда
Религиозный человек не ищет Бога. Религиозный человек обеспокоен преобразованием общества, которое и есть он сам. Религиозный человек – не тот человек, который проводит неисчислимые ритуалы, следует традициям, жизни в мертвой, прошлой культуре, бесконечно объясняет Гиту или Библию, бесконечно распевает псалмы – это не религиозный человек; такой человек убегает от фактов. Религиозный человек полностью обеспокоен пониманием общества, которое и есть он сам. Он не отделим от общества. Вызывая в себе полную, абсолютную мутацию, он знаменует полное прекращение жадности, зависти, амбиций; и поэтому он не зависит от обстоятельств, хотя он сам по себе и есть – результат обстоятельств – пищи, которую он ест, книг, которые он читает, кино, в которое он ходит, религиозных догм, верований, ритуалов, и всего прочего. Он ответственен, и поэтому религиозный человек должен понять самого себя как продукт общества, которое сам он создал. Поэтому, чтобы найти действительность, он должен начать прямо отсюда, не с храма, не с образа – независимо от того, высечен ли образ рукой или сознанием. Иначе как он сможет найти что-то полностью новое, новое состояние?
Религиозное сознание взрывоопасно
Мы можем обнаружить сами для себя, что такое религиозное сознание? Ученый в своей лаборатории – действительно ученый; его не побуждает к действию национализм, его опасения, его тщеславие, амбиции и местные требования; он просто исследует. Но за пределами своей лаборатории он похож на любого другого человека с предубеждениями, амбициями, национальностью, тщеславием, ревностью и так далее. Такое сознание не может приблизиться к религиозному сознанию. Религиозное сознание не функционирует из центра власти, является ли он накопленным знанием, традицией, или он просто опыт, являющийся по сути продолжением традиции, продолжением зависимости. Религиозный дух не думает в терминах времени, непосредственных результатов, немедленных преобразований в пределах модели общества… Мы сказали, что религиозное сознание не привержено ритуалам; оно не принадлежит ни к какой церкви, ни к какой группе, ни к какому образцу мышления. Религиозное сознание – вступило в пределы неизвестного, а вы не можете добраться до неизвестного каким-то иным способом, кроме скачка; вы не можете тщательно вычислить и продумать неизвестность. Религиозное сознание – по-настоящему революционно, а революционное сознание – не реакция на то, что было. Религиозное сознание – действительно взрывчатое вещество, творческое вещество – не в принятом смысле слова творческий, как стихотворение, художественное оформление, здание, как архитектура, музыка, поэзия и все остальное, а состояние созидания.
Молиться – сложное дело
Как все глубокие человеческие проблемы, молитва – сложное дело; требуется терпение, осторожное и терпимое исследование, и от нее нельзя требовать конкретных выводов и решений. Не понимая себя, молящийся человек может прийти к самообольщению. Мы иногда слышим, что люди говорят, и некоторые
