живущего в мире, где все дозволено, и не ведающего смысла греха.
КУЛЬТ АНТИКУЛЬТУРЫ
В связи с этим актуальным становится обсуждение вопроса о так называемой поп–культуре и сопутствующих ей явлениях. Всем известно, что само понятие культуры восходит, с одной стороны, к идее возделывания, а с другой — к понятию культа, то есть богослужения. Это отражает изначальную мотивацию: трудиться, обрабатывая и возделывая во имя возрастания и развития, во имя усовершенствования жизни. То есть культивировать и тем самым воздавать хвалу Творцу всяческих и жизни Подателю. Такова двойная этимология и семантика понятия культуры. Поэтому вполне будет отвечать этому определению только такая культура, которая содействует задаче внутреннего развития человека, его духовному возрастанию и преображению, которыми в человеческой природе прославляется образ Божий. Если же так называемая культура содействует раскрепощению и торжествутемных инстинктивных начал, которые Ницше определил как «дионисийские», то мы имеем дело с воинствующей антикультурой. Когда смотришь на эти тысячные толпы молодых людей, которые, подобно запрограммированным существам, рефлекторно отвечают определенной эмоцией на определенный музыкальный раздражитель из небогатого набора диск–жокея, когда среди грохота, дыма и криков люди с пластикой марионеток, словно по команде, послушествуют мановению невидимого кукловода, то это, конечно, явление антикультуры, разжигающей инстинкты и страсти, высвобождающей звериное и животное в природе человека. Опьяненные этим состоянием и нередко наркотиками, молодые люди становятся способными на преступление.
Желая подольститься к «продвинутой» молодежи, взрослые дяди и тети пытаются философствовать на тему того, что все это вовсе не так плохо, что молодежная субкультура не должна отвергаться обществом, что таковы культурные коды нашего времени, над расшифровкой которых должны трудиться культурологи… Полагаю, что в этом проявляется либо лукавство, либо недомыслие. Прошу заметить: мы говорим не о жанре, не о стилистике, не о музыкальных инструментах, потому, что все это вполне могло бы содействовать пробуждению совершенно других эмоций и устремлений. Тяжело видеть молодых людей, в результате внешнего воздействия превратившихся в «одинокую толпу», утратившую человеческий облик. Таков результат воздействия антикультуры на личность.
НЕ СХОЛАСТИКА, А ЖИВОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ
Нужно сказать и о том, что сообщество молодежи является питательной средой для привнесения и развития таких пороков, как половая распущенность, алкоголизм, наркомания. Мы знаем, что особенно чувствительна к соблазнам и искушениям мира сего молодежь, не подозревающая, что подчинением пороку разрушается целостность человеческой личности. Поэтому одна из важнейших практических задач работы с молодежью заключается в том, чтобы оградить молодого человека от пагубного влияния на его жизнь этих пороков. И здесь главное оружие нашей брани — слово назидания, вразумления, утешения. Но есть у Церкви для уловления заблудших душ и слово богослужения. Молодые люди приходят к нам в храмы. Подавляющее большинство не знает структуры, последования и содержания богослужения, но главное — не понимает языка, на котором оно совершается. А между тем им говорят и они знают сами, что в храм ходить надо, что это полезно для души и для жизни, что это хорошо и правильно. Пришедшие в храм напрягают внимание и слух, стараясь что–то усвоить из происходящего у них на глазах, при этом одно понимают, другое не улавливают, а в итоге многие покидают храм разочарованными. Не надо делать вид, что этой проблемы нет. Однако совершенно очевидно, что в силу культурно–исторической специфики нынешнего времени сейчас не идет речь о какой–то литургической реформе, об изменении языка богослужения и тому подобном. Сегодня подобное реформаторство не принесло бы нашей Церкви ничего, кроме беды, расколов и нестроений. Но, отдавая себе отчет в несвоевременности каких–либо изменений в богослужебной сфере, мы не должны закрывать глаза на проблему непонимания людьми обращенного к ним слова Церкви. Свидетельствую, что большая часть моей почты как ведущего телепередачи «Слово пастыря» посвящена именно этой теме. Иногда даже пишут: «Похоже, что в храмах специально говорят на языке, который мы не понимаем». Куда же уходят от нас такие люди? Нередко в секты, потому что там все понятно. Я предложил бы такой путь решения проблемы. Не следует трогать последование и язык богослужения, потому что оно дорого для нас именно в этом, исторически сложившемся виде. Я, например, не могу представить себе, как бы я молился и служил не по–славянски, ибо, подобно многим другим, с молоком матери впитал славянские тексты православных молитвословий…
Хочу сказать о другом: что мешает нам во внебогослужебное время общаться с молодыми новоначальными прихожанами? Ведь в нашей повседневной жизни мы разговариваем на одном и том же современном русском языке. Нам говорят: мы не понимаем Священного Писания, мы не понимаем смысла проповеди. Так давайте читать и толковать Священное Писание вместе с этими молодыми людьми. Давайте под руководством опытного священника сравним наши собственные толкования и сообща придем к истинному пониманию слова Божия, постаравшись при этом увидеть, как оно соотносится с нашей собственной жизнью. Важно избегать опасности формально–схоластического толкования Библии, но, напротив, стремиться выявить с помощью слова Божия духовный смысл привычных для молодого человека жизненных ситуаций. Только тогда словом Божиим освятится жизнь молодого человека, только тогда оно сделается для него актуальным и насущным. И это только один из путей к душе и разуму молодого человека. Но разве православному возбраняется играть на гитаре или петь? В последние годы создано немало замечательных современных песен и романсов духовного содержания. Почему же молодые прихожане не могут их петь? Нам говорят: слова православных молитв малопонятны, непривычны. Что ж, давайте попробуем для начала помолиться своими словами, каждый о своем. Только сумев открыть молодежи красоту и истину Православия, мы удержим ее в наших храмах.
Если мы начнем с малого, но реального — православных молодежных собраний, то люди потянутся к нам сами. Я знаю, о чем говорю, ибо могу оценивать опыт возвращения людей к Православию из всевозможных сект. Эти люди сегодня говорят нам: почему же ничего подобного у вас раньше не было, когда мы искренне пытались войти в православную жизнь, но нас никто не поддержал? Сложись все иначе, может быть, мы никогда и не ушли бы от православных.
Внебогослужебные собрания с православной молодежью способны привнести христианские идеи и ценности в жизнь молодого человека, вовлечь его в процесс познания и осмысления христианского наследия, если, конечно, духовным наставникам и их помощникам удастся избежать однообразия, формализма, статики. Не обязательно сидеть на одном месте — можно вместе отправиться, например, в недалекое паломничество. Можно попить чаю или напечь блинов, вместе поиграть в мяч и послушать музыку. Иными словами, от нас требуется гибкость и даже изобретательность в работе с молодежью. Это тем более важно, что во внебогослужебном общении мы способны добиться результатов, пока что недостижимых в рамках нашей богослужебной жизни. И тогда, кстати, острота дискуссий о литургической реформе постепенно сойдет на нет. Мы должны иметь моральное право заявить: «Защищая свое исконное славянское богослужение, сберегая свою драгоценную литургическую традицию для грядущих поколений православных христиан, Церковь не остается нечувствительной к проблеме тех, кому эту традицию и это богослужение пока трудно принять. К ним она обращается специально со словом изъяснения и толкования в братском внебогослужебном общении».
РАДОСТЬ ХРИСТИАНИНА И «БЛАГООБРАЗИЕ» ФАРИСЕЯ
Теперь о внешнем облике верующего человека. Расскажу такую историю. Бог благословил мою жизнь
