22 урока идеальной грамотности: Русский язык без правил и словарей

существительные женского рода («ночь», «дочь») пиши с мягким знаком, а «не» с глаголом пишется раздельно. Это так же ясно, как и то, что зимрй холодно, а детом тепло. Ты не поставишь мягкий знак в словах «плащ», «товарищ» и «шалаш», а твоя рука (и ручка) всегда напишет мягкий знак в словах «мышь», «дочь», «ночь». Все это теперь позиция «легко», и это не зависит от нашей программы «БП». Это частично благодаря ШП (начальная школа), а больше всего благодаря твоему личному развитию. (И практике – практическому письму: научился писать – стал видеть – и наблюдать очевидные вещи при письме). Это отлично.

Но через некоторое время на тебя обрушиваются правила. Одно из них гласит следующее: «существительные женского и среднего рода родительного падежа множественного числа не имеют мягкого знака: «много туч», «дач», «встреч», «лыж», «луж», «груш», «училищ». Вот как раз здесь-то, в этих словах (и им подобных), и делается основное количество ошибок. То есть их пишут с мягким знаком: «тучь», «дачь», «встречь» и так далее. Правило, конечно, тут же забывается (такие правила вообще не усваиваются), а привычка писать в словах женского рода мягкий знак осталась! Связь «женский род – мягкий знак» очень прочная: никто не пишет «мышь», «ночь», «дочь» – «мыш», «ноч», «доч». (Такую ошибку – «ноч» – я наблюдала только один раз, когда сама еще училась в школе. Ее сделал один мой знакомый в письме к своей подруге – моей однокласснице, но дело в том, что этот приятель вообще почти не учился в школе, так как он был из неблагополучной семьи и рос на улице. А за всю мою практику сознательного наблюдения за ошибками больше такого не было ни разу.)

Так что ошибки типа «тучь», «дачь», «встречь», «грушь» вполне объяснимы: «туча», «дача», «встреча», «груша» – женский род. А раз женский род – то вот вам и мягкий знак.

Вот поэтому в теме «мягкий знак после шипящих» алгоритм ППП снимает с контроля легкую позицию «женский род – мягкий знак» (слова типа «мышь», «ночь», «дочь»): мы ее не только не учитываем, но даже держим под запретом, чтобы не дать вирусу «ранних правил» проникнуть в нашу программу и заразить слабые позиции (где можно ошибиться и где это действительно происходит). Смотри главу «Ь» после шипящих».

V. Маргиналы

Ключевая позиция нашей программы «БП» – слитность, а также слитность у нас является главной позицией в поведении при письме (ППП).

Но некоторые слова закону слитности не подчиняются, они занимают маргинальную позицию, и мы назовем их маргиналами. Это – вирусы. Маргиналов мало, учить их не надо, чаще всего это позиция «легко». Например: «встал с утра пораньше», «плохо соображал со сна», «с ума сойти можно», «пришло на ум», « получил по лбу». Тут варианты отсутствуют: если написать слитно, то это будут совсем другие слова: «сутра», «сосна», «сума», «Наум» и «полбу» (кто не знает, полба – это ячменная каша). В этом стишке подобные слова выделены: надо просто учитывать, что такие слова есть, но они «погоды не делают». Поэтому мы их не рассматриваем, чтобы не отклоняться от нашего главного направления – слитности.

До зарезу, до упора —

Выпивая и куря,

До упаду вдоль забора

Ходят в ногу три хмыря:

Первый дядя в меру глуп,

А другой на редкость туп;

Третий дядя, рван карман,

На халяву в стельку пьян.

Побежали на бегу!

Поскакали на скаку!

Похромали на ходу!

Полетели на лету!

То есть, в общем, в виде змеев

Дяди взвились в пустоту.

Там висят они на пару

До сих пор, имей в виду;

Третий, выронив гитару,

На скамейке спит в саду.

В жало спит, по барабану,

Что они давно в аду.

Глава 22 Системные (основные) ошибки учащихся

До тех пор пока я работала, как большинство преподавателей и репетиторов, без системы и не занималась этимологией и анализом ошибок так, как это сейчас делаю, в течение 20 лет толку от моей работы было мало. Ошибки учащихся, многообразные (как мне казалось тогда), необъяснимые и дикие были просто неуправляемой стаей диких ос, которые меня накрывали, как туча, а я отважно кидалась в нее, чтобы с ними бороться, – с упорством, достойным лучшего применения. Это как если бы какой-то лох- дачник, любящий мед, но не знающий повадок пчел, ринулся бы в рой с целью отбить мед – то есть получить результат. Вот именно такие результаты и были налицо. Задача не имеет решения до тех пор, пока ты не контролируешь ситуацию. А она должна быть под строгим контролем и точным учетом. Это не зависит от волеизъявления: мало ли учителей, которые доблестно и честно стремятся добиться результата, а результат – ноль, потому что они действуют вслепую и на ощупь. В их действиях нет системы, и главное, опоры: чтобы это появилось, необходимо стечение ряда обстоятельств.

Во-первых: надо наблюдать ошибки, которые делают ученики, на одном и том же тексте в течение длительного времени – годами (и даже десятилетиями)! Во-вторых, испытуемых должно быть очень много: не 10–40, 50– 150 человек, а сотни и даже тысячи.

В обыденной школьной практике составляющие эксперимента в лучшем случае не фокусируются.

Учительница N, проработавшая в школе 40 лет (перед ее глазами прошли учащиеся нескольких поколений), такой практики не имеет. Она работает с неуправляемым неограниченным количеством позиций (орфография, пунктуация – программа школ не структурируется в необходимый, но минимальный объем); у нее нет конкретного предмета для наблюдения). По простому говоря, она каждый день идет на работу, ведет занятия по учебникам и «методическим рекомендациям», или по своему собственному усмотрению: диктанты, упражнения; ответы у доски; выучи правило – получишь пять; 45 минут прошло. И впереди еще много таких минут – до пенсии. Она знает, что Таня Ш. – отличница, 8 человек из класса – с тройки на четверку, остальные 30 – это «безграмотные»: они делают ошибки через слово, а некоторые вообще пишут корову через «ять». Всю эту биомассу старая учительница делит на 2 группы: 1) это дебилы (придурки): у них и другие предметы так же отвратительно и по поведению два; 2) это умные, развитые «ребята» – они хорошо учатся по всем предметам, кроме русского. Поэтому с ними тоже все ясно: надо больше заниматься, выучить правила; словарные слова надо проштудировать: по 20 слов в день – и все будет как надо. А если нет – то репетитора надо нанять. В качестве репетитора она может назначить себя, но необязательно: другая, точно такая же может взяться за это дело, но теми же способами.

ШГ (Школа грамотности) с начала 90-х годов привлекла слишком большое количество учеников. Чтобы как-то структурировать этот бум, перед зачислением проводилась консультация (она и до сих пор проводится). Все абитуриенты в течение почти 20 лет и до сих пор пишут один и тот же текст. В нем нет ничего особенного: это обычный текст из учебника, но вскоре он стал безусловным тестером типичных ошибок и показателем разных форм дисграфий. Все дело в количестве испытуемых: с 1992 до 2002 г. его написали более 30 тысяч подростков – учащихся 7–11-х классов. В период между 2002 и 2005 гг. статистика не велась так же точно, как раньше, но тем не менее каждый день приходило на консультацию около 10 человек, а проводились они 5 раз в неделю – то есть тестировалось около 2000 человек в год.

Ни один учитель в школе и ни один практикующий репетитор не имеет столько исходного материала для системного наблюдения над ошибками учащихся в одном и том же тексте: то есть я в