выступлений. А то начнут права качать, нервы портить и себе, и людям… Лады?
— Н–ну… — Лис тянет, нахмурившись.
— Так лады?
— Ну–у…
— Смотри! Договорились. Значит, правду хочешь? Что ж, получай всю, как есть, без прикрас: слониками будете.
— Не понял?
— Чего не понял? Слониками будете.
— Это как? — напрягся Лис.
— Ну как, как… Как обычно! От каждого по способностям, и всем по лопате. На генеральскую дачу едем. Сын у него. Хороший мальчишка растет, играть любит, а с кем? У отца государевы дела, сам понимаешь. Ну вот вы пока с ребенком и поиграете.
Лис обвел взглядом автобус, в котором двадцать душ. А за нашим еще три таких же катят.
— Все?
— Что значит — все? Вас здесь на роту не наберется! Мальчишка на сетевуху какую–то подсел. Свой клан ему нужен.
— А… — Лис потер лоб. — Но…
— Что?
— Ну–у… А жить мы все где будем?
— О, там такая дача! — майорчик даже глаза закатил. И вдруг нахмурился. Взглянул на Лиса с подозрением: — Да ты меня разыгрываешь никак, паря? А? Не знает, что такое генеральская дача! Да не ври. Не бывает таких умственныех целок в наше время. Не верю! Все, рядовой, свободен. Кру–угом!
Смурной Лис вернулся обратно.
— Да чего вы? — шепнул Туз. — Бросьте. Ну дача, и дача… Не сборная, конечно, но тоже неплохо. Лучше, чем обычная часть.
— Да что–то меня гложут смутные сомнения, что дача… — пробормотал Лис. — Мессир?
Через зеркало водителя я пытался угадать что–нибудь по лицу майора — но на этот раз из зеркала на меня внимательно глядели майорские глаза.
— А вон там — колючая проволока? — спросил Батый.
— Где?
— Да вон, за тем кустом было…
— Так, солдаты! — вдруг рявкнуло по автобусу.
Майор поднялся и выпрямился, не вылезая в проход — и оттого казался великаном.
— А ну все, тихо! Эй вы там, на галерке! Ну–ка тоже все цыц, я сказал! Слушать сюда! Вот! — показывает стопку листов. — Анкеты важные, заполнять без ошибок!
— А чем? Ручек нет.
— Р–разговорчики! — рыкнул майор. — Тут вам армия, а не детский сад! Задницу подтирать никто не будет, сами крутитесь! Либо заполняете, либо пеняйте на себя!
Кричит, бушует. Как подменили нашего майорчика.
Анкеты странные. Все про компьютерные игры. Когда начал играть, во что, сколько, какие любимые, пользовался ли пиратскими дисками…
Смотрю, у Лиса вдруг губы задрожали.
— Что?
— Опять эти гребаные пиратки…
— Опять? — не понял Туз.
— У меня брат из–за них чуть не сдох.
— Это как? — спросил Туз. — Из–за лажового полимера? В приводе нагрелся, и парами чуть не отравил?
— Да нет… Он со своим приятелем решил сам этим заняться.
— Ого! Начал пиратки штамповать?
— Не начал… Не успел. На него так наехали, что вместе с желанием штамповать пиратки чуть почки не отбили.
— По поводу?
— Убедили, что не стоит абы кому пиратками заниматься.
— Ну и что тут такого? Дело–то житейское. Кто что охраняет, тот то и имеет. И никому не охота отдавать свой кусок хлеба за здорово живешь.
— Да нет! Ты не понял! В том–то и дело, что не в куске хлеба речь!
— А в чем тогда?
— Ну, понимаешь… Приятель брата решил заняться дисками так, для догруза. Параллельно с прочим. Так–то он контрабасил снедью и шмотками, и неплохо. Ходы–выходы знал, с ребятами из службы внутренней безопасности в бане парился, и вообще в красных понятиях сечет… И когда штамповалку провозил через таможню, все было на мази… И тут — полный кирпич. На таможню, где он всех знает, вдруг налетают, ни с того ни с сего. И не родные из внутренней безопасности, а красные корочки из самой Москвы. И накатывают они странно. Не с общей проверкой, а сразу за репликатор хватаются. Будто только ради него и ехали. Будто ждали его…
— И большой бакшиш требуют?
— Да ты не понимаешь! Никакой мзды они не просят. Отбирают репликатор, и сразу начинают отбивать почки: один вез? А когда второй термопластавтомат собирался переправлять? А кто надоумил? Ты зачем врешь, сука, а ну отвесь–ка ему еще по почкам, чтоб в мозгах прояснилось!.. Еще и накачали чем–то. Приятель потом три дня с духами предков общался, в реанимации под капельницей…. И брата сильно задело. Оба чуть живы остались. И все из–за каких–то гребаных пираток! Понимаешь? Из–за каких дурацких дисков! Совершенно несоразмерно наехали.
— Это они для понтов. С толку сбить. А сами… Фуры–то со шмотками ведь увели?
— Да на фуры с остальным товаром они даже не посмотрели! Я же говорю, о деньгах вообще не заикались. Никто и никак. Это–то брата и добило. Они с приятелем потом год ходили, как дерганые. На кошек оглядывались, от шагов на лестнице подпрыгивали. А каждый вечер садились с бумажкой и карандашиком, и пытались понять схему, в которую угодили, кому и как дорогу перешли…
За окнами на нас наплыл еще один забор из колючки.
Приехали. Впереди пропускной пункт. За первой колючкой полоса земли, с собачьими следами, и еще одна колючка.
— На выход!
Ребята с галерки первыми на выход ломанулись. Крутят головами, высматривают огромные спутниковые антенны, шикарные коттеджи и прочие закрома родины.
Но вокруг — чахлый подмосковный лесочек, небо посерело, мерзко моросит, ветер доносит резкий собачий лай.
— А где…
— Разговорчики! Построиться по двое. Вперед, рысью, марш!
Через пункт. Дорога идет вперед — но нас в сторону. По тропинке. По кочкам. Переходя в болотце…
— А куда нас…
— Тихо там! Жабрами не шлепать, подковами звени веселей! Рысью, я сказал, не трусцой! Быстрее, пока тучи не разошлись!
Чемпионы приуныли. Не привыкли ножками, с непривычки выдохлись. Мышкой на экране все куда быстрее и проще получается, и в груди так не жжет…
— Да сколько можно?!
— Далеко еще?
