также выражает благодарность за финансовую поддержку следующим организациям: Швейцарскому национальному фонду поддержки научных исследований (Берн), Фонду Макса Гельднера (Базель), Немецкому научно-исследовательскому объединению (Бонн), а также Фонду Нижней Саксонии (Ганновер).
Издатели Ахен, Базель, февраль 1989 г.
Мартин Хайдеггер/ Карл Ясперс Переписка 1920-1963
1920–1922
[1] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу
Глубокоуважаемый г-н профессор!
Только сейчас, когда обременительные доклады о Шпенглере[1] остались позади, я наконец берусь за перо. В то утро[2] я выехал спозаранку, потому что не хотел ехать скорым поездом, а иначе добрался бы сюда только в час ночи. Если на обратном пути будет время, я загодя дам знать. Вечер у Вас очень меня порадовал, главное, у меня было 'чувство', что мы работаем над оживлением философии, исходя, по сути, из одних и тех же предпосылок. В Гёттингене мне обещали предоставить еще больший объем для моего текста[3], и я теперь подумываю о более подробном изложении.
Благодарю Вас и Вашу супругу за сердечный прием и кланяюсь Вам обоим, преданный Вам
Мартин Хайдеггер.
Висбаден, 21 апреля 1920 г. Кайзер-Фридрих-ринг, 54.
[2] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру
Гейдельберг, 21 января 1921 г.
Глубокоуважаемый коллега!
Могу ли я просить о любезности сообщить Ваше мнение о г-не Фридрихе Ноймане[4] как философе и о его докторской диссертации по философии? По причинам внешнего характера он хотел бы защищаться у меня в Гейдельберге. В принципе я согласен. Но, к сожалению, я уже многим отказал, поскольку готов принять только отличную работу и вовсе не хочу содействовать тому, чтобы звание доктора философии немецкого университета носили люди не очень достойные. Ваше суждение для меня очень важно, ведь Вы, как я слышал, давно знаете этого господина и работа его относится к Вашей проблематике.
Почему Вы сами не можете довести его до защиты?
Простите мне, пожалуйста, этот прямой вопрос. Судя по нашей незабываемой беседе[5], в таких вещах Ваши ценностные критерии совершенно совпадают с моими.
С сердечным приветом,
преданный Вам
К. Ясперс
Хандшусхаймерландштр., 38.
[3] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу
Фрайбург, Лерхенштр., 8.22 января 1921
Глубокоуважаемый г-н профессор!
Я охотно отвечу Вам, хотя бы затем, чтобы не создавалось впечатления, будто я пытаюсь подсунуть Вам г-на Фр. Ноймана[6].
Г-н Н. учится здесь уже второй семестр — не могу сказать, что я его знаю: в его случае это так нелегко. Не потому, что он необычайно сложная натура, а потому, что он очень непостоянен, ха-латен и, пожалуй, во всем фальшив.
Когда летом он приехал сюда, он был в полном восторге от Гуссерля [7], каждая тривиальность была откровением, каждое положение — классическим, он вычитывал для Гуссерля рукописи, некоторые из них переписывал и был с ним неразлучен, даже собирался писать работу по философии языка. К началу нынешнего семестра между ними, должно быть, что-то произошло; Гуссерль теперь решительно отвергается, мои критические высказывания воспринимаются по-мальчишески односторонне. И при этом почти ничего не понято. Он общается с определенным кругом посредственных людей, которые постоянно надоедают друг другу, они пытались примазаться ко мне, но не на того напали. Думают, что, бессмысленно повторяя фразы, выхваченные из моих лекций, добьются успеха. А при этом не замечают, как крепко я держу их под контролем. На моем семинаре для начинающих по 'Размышлениям' Декарта — пока что речь шла только об основательной интерпретации, о солидной работе — они всякий раз один за другим оказываются несостоятельны, они считают, что освобождены от серьезной работы, и занимаются болтовней — студенты первого и второго семестра куда скромнее и искренне увлечены делом.
В прошлом семестре он восхищался Гуссерлем, теперь же восхищается моей лекцией, которой не понял (признаю, несовершенство ее разработки, особенно изложения, тому способствует). Это видно из чернового варианта его работы о 'ценности жизни', представленного мне перед рождественскими каникулами. Еще раньше он спрашивал меня, как бы ему устроить возможно более скорую защиту докторской диссертации (сейчас он на восьмом семестре — чем он занимался в Вене, мне до сих пор неясно).
У Гуссерля он защищаться не хочет; я сказал ему, что экзаменовать не могу, самое большее, могу написать отзыв на его работу, так что в конечном счете он все равно попадет к Гуссерлю. На это он сказал, что в таком случае пошел бы скорее к Вам, поскольку хочет защищаться в Германии, причем побыстрее (видимо, по финансовым причинам). Я ответил, что охотно порекомендую Вам его работу, если сам по совести сочту ее достойной. Его наброски, бессистемные, написанные за неделю-другую, я просмотрел во время каникул и, по его настоятельной просьбе, тотчас же отослал ему в Вену мой отзыв.
Я без обиняков написал, что так дело не пойдет и что у него есть две возможности: либо ориентировать исследование на Диль-тея[8], а значит, по-настоящему его проработать, на что уйдет несколько месяцев, по крайней мере до лета, либо подойти к работе систематически, что в обозримом будущем сделать невозможно.
В примечаниях я указал ему на грубейшие ошибки. По возвращении он заявил, что выбирает первый путь; г-н Шайер[9], с которым они теперь закадычные друзья и которого он летом высмеивал как глупца, якобы посоветовал ему послать Вам какую-нибудь часть своей работы. Он намеревался отправить Вам то, что показывал мне; я сказал ему, что это бессмысленно, у него ведь уже есть мой отзыв.
Чем он занимается теперь, я не знаю. Еще когда он впервые назвал Ваше имя, я, памятуя о разговоре с Вами, тотчас предупредил его, чтобы он не обольщался насчет легкости своей задачи. Я имею в виду, что ситуация простая: если работа не удовлетворит меня, я спокойно отклоню ее, а ему скажу, что обращаться к Вам нет смысла. Если же он все-таки это сделает, Вам придется взять на себя труд и отказать ему. В этом семестре я выкинул уже четверых. Одного-единственного пока формально оставил — это г-н Левит[10], — чем он занимается и как все будет, я понятия не имею.
Вчера у меня была Афра Гайгер[11]. Финке[12] она объяснила дело так: философия, дескать, слишком трудна, и ей хочется попробовать себя в истории. Без сомнения, сказано честно и прямо, но для тайного советника Финке возмутительно… Она спросила у меня, нельзя ли подготовить историко-философскую работу по средним векам. Я сказал, что в эту область невозможно проникнуть за один год, поскольку она не имеет никакого богословского образования (это основное условие, да и вообще самое главное) и не знает Аристотеля и
