четвертый день ноги привыкли и эламиты снова тащили первоначальный груз. Они поднимались до самого вечера, когда повстречали вторую группу возчиков, налегке спускавшихся с тележками сверху по дороге, ведущей вниз. Дорога, ведущая наверх, и дорога, ведущая вниз, вились вокруг башни, не пересекаясь, но их соединяли коридоры, пробитые сквозь башню. Когда возчики встретились, они обменялись повозками, просто пройдя по коридору. Рудокопов познакомили с возчиками второй группы, они вместе поужинали, а потом проболтали весь вечер. На следующее утро первая группа возчиков приготовилась спускать пустые возки вниз, в Вавилон, и Лугатум распрощался с Хиллалумом и Нанни.
— Берегите повозку. Она поднималась на башню больше раз, чем любой из людей.
— Ты и повозке завидуешь? — съязвил Нанни.
— Нет. Каждый раз, когда она добирается до вершины, ей приходится еще и спускаться обратно. Я бы этого не выдержал.
Когда в конце дня вторая группа остановилась, возчик, тянувший за Хиллалумом и Нанни, подошел к ним. Его звали Кудда.
— Вы еще не видели, как садится солнце на такой высоте. Давайте поглядим.
Кудда подошел к краю и сел, спустив ноги наружу. Потом увидел, что его соседи не решаются последовать примеру.
— Можете лечь и выглядывать через край. Хиллалуму не хотелось, чтобы его считали пугливым младенцем, но он не смог заставить себя усесться на краю, зная, что под ногами у него тысячи локтей высоты. Он лег на живот, выставив за край голову. Рядом улегся Нанни.
— Когда солнце окажется у самого горизонта, поглядите вниз на башню. Хиллалум бросил взгляд вниз, потом глянул на горизонт.
— И в чем разница, как здесь садится солнце?
— А подумай. Когда солнце спускается за вершинами гор на западе, тень падает на равнину Шинар. Но здесь мы выше горных вершин, и все еще видим солнце. Чтобы мы увидели ночь, солнце должно спуститься ниже. Когда Хиллалум понял, у него отвисла челюсть.
— Тень от гор отмечает наступление ночи. На земле внизу ночь наступает раньше, чем здесь? Кудда кивнул.
— Ты увидишь, как ночь поднимается вверх по башне, от земли к небу. Она движется быстро, но заметить можно. Он с минуту следил за багровым шаром солнца, а потом показал вниз:
— Вот!
Хиллалум и Нанни посмотрели вниз. У самого подножия необъятной башни в тени лежал крошечный Вавилон. Затем темнота стала двигаться по башне, как поднимающийся занавес. Сначала она двигалась медленно, Хиллалум чувствовал, как проходят секунды, приближаясь, тень бежала быстрее и быстрее, пока наконец не промчалась мимо. Не успел он и моргнуть, как наступили сумерки. Хиллалум перевернулся и поглядел вверх, как раз вовремя, чтобы увидеть, как тьма скрывает остальную часть башни. В дальнем далеке, на краю мира садилось солнце, и небо становилось все темнее.
— Вот это зрелище, правда?
Хиллалум не ответил. Впервые в жизни он понял, что такое ночь. Это тень земли, ложащаяся на небо.
Еще через пару дней подъема Хиллалум еще больше привык к высоте. Хотя они поднялись на добрую половину лиги, он уже мог подойти к самому краю дороги и посмотреть вниз. Он ухватился за одну из колонн и осторожно выглянул вверх. Тут ему стало заметно, что башня уже не похожа на гладкую колонну. Хиллалум спросил у Кудды:
— Кажется, выше башня расширяется. Как такое может быть?
— А ты присмотрись получше. На стенах башни подвешены деревянные балконы. Они сделаны из кипариса, и подвешены на льняных канатах. Хиллалум искоса посмотрел на него.
— Балконы? Зачем?
— Там насыпан слой плодородной земли, чтобы можно было выращивать овощи. На этой высоте воды мало, поэтому чаще всего растят лук. А вот выше, где дождь идет чаще, и бобы увидишь.
— А как это получается, что выше дождь идет, а сюда не падает? спросил Нанни. Кудда удивленно посмотрел на него.
— Конечно. Он высыхает в воздухе, пока падает.
— Ах, конечно, — фыркнул Нанни.
К концу следующего дня они добрались до уровня балконов. Это были ровные платформы, сплошь покрытые растущим луком. Сверху их поддерживали толстые канаты, крепившиеся к стенам башни как раз под следующим ярусом балконов. На каждом уровне внутри башни было несколько узких комнат, где жили семьи возчиков. Женщины шили, сидя у порога, или дергали лук на огороде. Дети гонялись друг за другом вверх и вниз по дороге, шныряя между повозок и возчиков, и бесстрашно бегали по самому краю балконов. Обитатели башни легко узнавали рудокопов из Элама, им улыбались и махали руками. Когда пришло время ужина и повозки остановились, для здешних обитателей было сгружено много съестного и прочих товаров. Возчики встретились со своими семьями, а рудокопов пригласили разделить с ними вечернюю трапезу. Хиллалум и Нанни ужинали с семейством Кудды, наслаждаясь сушеной рыбой, хлебом, пальмовым вином и фруктами. Хиллалум заметил, что в этой части башни образовался небольшой городок, расположившийся в двух проходах между дорогой вверх и дорогой вниз. Здесь было святилище, где проводились праздничные церемонии, здесь был свой совет, разбиравший споры, здесь был и лавки, товар для которых везли караваны. Конечно, город и караван были неразделимы и не могли существовать друг без друга. И все же любой караван — это дорога, начинающаяся в одном месте и кончающаяся в другом. И этот город никогда не был чем-то постоянным, а лишь частью путешествия длиной в сотни лет. После ужина Хиллалум спросил Кудду и его домашних:
— Вы когда-нибудь бывали в Вавилоне?
— Нет. А зачем? — ответила жена Кудды, Алитум. — Дорога долгая, а все, что нам нужно, есть и здесь.
— И вы не хотите даже пройтись по настоящей земле? Кудда пожал плечами.
— Мы живем на пути в небеса, всю жизнь работаем, чтобы проложить его еще выше. Если мы и уйдем с башни, то по дороге вверх, а не вниз.
Рудокопы все поднимались и поднимались, и наконец настал день, когда башня стала казаться одинаковой, смотри с края дороги хоть вверх, хоть вниз. Если глядеть вниз, башня становилась все тоньше и тоньше, сходя на нет прежде, чем упиралась в равнину. И вершины тоже не было видно. Все, что было видно — это высокая, высокая башня. И вниз, и вверх смотреть было страшно, они были отделены, они больше не были частью земли. Башня была, словно нить, висящая в воздухе, не касаясь ни неба, ни земли. Во время подъема случались такие мгновения, когда Хиллалум падал духом, чувствуя себя изгнанным, оторванным от мира. Земля словно оттолкнула его за неверие, но и небеса отвергли. Если бы Яхве подал бы хоть какой-то знак, знамение людям, чтобы те знали, что их творение принято — как же иначе могли они оставаться здесь, где душа чувствует себя неприкаянной? Зато те, кто жил на этой высоте, чувствовали себя, как дома. Они тепло встречали рудокопов и желали им успехов в их цели — пробить небесный свод. Они жили в сыром тумане облаков, они видели бури, проносившиеся сверху и снизу, они растили урожай в воздухе и не задумывались над тем, подходящее ли это место для жизни. Им не было никаких божественных знамений, но эти люди не ведали и капли сомнения. Шли недели пути. Луна и солнце поднимались все ниже и ниже на своем пути. Луна заливала южную сторону башни своим серебристым сиянием, блистая, будто устремленный на путешественников глаз Яхве. Вскоре эламиты поднялись вровень с луной, достигнув высоты первого из небесных тел. Они глядели на выщербленный лик луны, удивляясь ее величественному гордому движению в пустоте. Потом они приблизились к солнцу. Было лето, когда солнце висело над Вавилоном почти в зените, проходя совсем рядом с башней. На этой высоте никто не жил, не было никаких балконов — палило так, что можно было выпекать хлеб. Здесь кирпичи скреплялись уже не битумным раствором, который при такой жаре расплавился бы и потек, а глиной, которую палящие лучи обжигали, превращая в камень. Для защиты от дневной жары боковые колонны делали такими широкими, что они образовывали почти непрерывную стену, превращая дорогу в тоннель с узкими щелями, пропускавшими завывание ветра и клинки золотистого света. До этой точки группы возчиков менялись достаточно часто, но тут этот порядок приходилось нарушать. Каждое утро они выходили в путь все раньше и раньше, чтобы
