совершенно бесшумно.
Однако когда их разделяло не более трех шагов, незнакомец, не поворачивая головы и не делая резких движений, проговорил:
И, совершенно не меняя интонации, продолжил:
– Как здоровье Ивана Францевича?
Леня закашлялся от неожиданности и ответил:
– Он вам звонил? Вы, я полагаю, Ким Рихардович?
– Нет, – ответил человек в светлом, по-прежнему не поворачивая головы. – Да.
– Не понял. – Леня совершенно растерялся. – Так нет или да?
– Я ответил вам в порядке поступления вопросов. Нет – Иван Францевич не звонил мне. Да – меня зовут Ким Рихардович.
– Но как вы догадались, что я от Ивана Францевича? Вы ведь даже не взглянули на меня!
– Ну почему же не взглянул? Я прекрасно видел ваше отражение в этом зеркале! – Ким Рихардович показал на застекленную оранжерею, расположенную в нескольких шагах от него. – Знаете ли, у меня есть полезная привычка видеть то, что расположено за моей спиной. При моей прежней профессии она очень продлевает жизнь...
– Но, однако, я все равно не понимаю... – растерянно проговорил Маркиз. – Как вы узнали?..
– Очень просто. – Мужчина улыбнулся одними губами. – Я видел, что вы в отличие от остальных пришли сюда вовсе не любоваться ирисами. У вас вид занятого, делового человека, на цветы вы почти не глядели, зато внимательно оглядывали людей и быстро выделили именно меня. Надо признать, я насторожился. Жизнь у меня была трудная, насыщенная самой разнообразной деятельностью, и, разумеется, у меня есть враги. Но, понаблюдав за вами некоторое время, я понял, что вы – не киллер и не сотрудник спецслужб...
Леня еще не успел задать вопроса, но Ким Рихардович уловил его по выражению Лениного лица и тут же ответил:
– Во-первых, киллер не подошел бы ко мне так близко, он ждал бы меня заранее в засаде и выстрелил бы с безопасного расстояния, так что я даже не узнал бы о его появлении. А сотрудников спецслужб я научился распознавать по внешнему виду, по манере поведения, по характерной походке... ну, в общем, это уже на уровне подсознания. Так вот, вы не противник и не коллега, вы заведомо штатский человек, и у вас ко мне имеется дело. А в таком случае вас мог ко мне отправить только Иван Францевич, больше некому!
– Блестяще! – восхитился Маркиз. – Я чувствую себя доктором Ватсоном при первой встрече с Шерлоком Холмсом!
– Посредственный детектив! – поморщился Ким Рихардович. – Кстати, вы так и не ответили на мой вопрос – как здоровье Ивана Францевича?
– Прекрасно. – Леня улыбнулся. – Как вы знаете, на здоровье он никогда не жалуется. Мне кажется, вы тоже.
– Но возраст, знаете ли, все же дает себя знать! – вздохнул Ленин собеседник. – Представляете, в этом году мне пришлось ограничить утреннюю пробежку всего двумя километрами! Я понимаю, это звучит смешно...
– Для кого как! – протянул Леня завистливо. – Моя утренняя пробежка – несколько метров от спальни до ванной. Ну еще, конечно, собачку вывожу, но это не каждый день...
– Нельзя так наплевательски относиться к своему здоровью! – пожурил Леню Ким Рихардович. – Впрочем, не буду вас воспитывать, это неблагодарное занятие. Итак, с чем вы ко мне пришли?
– Иван Францевич сказал мне, что вы большой специалист по китайской культуре...
– Что вы! – Старик замахал руками. – Какой я специалист! Помню, когда я двадцатилетним мальчишкой только закончил Восточный факультет и приехал стажироваться в Пекин к профессору Лю Бо Шаню, я действительно воображал, что все знаю о Китае. Но профессор быстро показал мне всю глубину моего невежества, и с тех пор я изучаю Китай больше полувека, но с каждым годом убеждаюсь, что почти ничего о нем не знаю! – Уважаю вашу скромность, однако думаю, что вы все же сможете дать мне ценную консультацию. А вам, я думаю, не помешает небольшой гонорар... – Разумеется! – Ким Рихардович смущенно улыбнулся. – Пенсия у меня скромная, и хотя я еще кое-что зарабатываю своими писаниями, деньги никогда не бывают лишними. Итак, что вас интересует? Леня достал из кармана конверт, раскрыл его и протянул своему собеседнику сложенный вдвое листок рисовой бумаги. Ким Рихардович, прежде чем взглянуть на текст, внимательно осмотрел бумагу, ощупал ее тонкими музыкальными пальцами и даже осторожно обнюхал. – Хорошая бумага, – проговорил он с удовлетворением, – изготовлена не позднее тридцатых годов прошлого века. Но тушь более поздняя. Думаю, ей лет пятьдесят, не больше... Только после этого он развернул листок, отодвинул его подальше от глаз и нараспев прочитал:
Голос старика затих. Леня стоял в растерянности. Наконец он осмелился задать вопрос:
– И что это такое?
– Стихотворение, – ответил Ким Рихардович, пожав плечами. – Довольно приличное. Я бы сказал, что его написал образованный китаец, близкий ко двору последнего императора...
– Пу И, – машинально проговорил Маркиз.
– Совершенно верно, Пу И Айсин Гиоро, последний император маньчжурской династии. А вы все же что-то знаете... впрочем, ведь это вы нашли этот листок, значит, должны знать о нем куда больше меня!
– Увы, он попал ко мне случайно! – вздохнул Леня. – Я думал, что он содержит что-то более осмысленное...
– Более осмысленное? – Ким Рихардович строго взглянул на Леню. – Извините, молодой человек, но в мире нет ничего более осмысленного, чем поэзия, во всяком случае – китайская поэзия! Поэзия – это вообще язык для самой лаконичной передачи смысла!
– Да, вы, наверное, правы! – согласился Леня. – Только это ничуть не приближает меня к разгадке. Впрочем, повторите, пожалуйста, ваш перевод, я его на всякий случай запишу.
Он достал блокнот и записал китайское стихотворение. Затем передал Киму Рихардовичу гонорар и на всякий случай оставил ему номер телефона для связи.
– Это на тот случай, если вам что-то еще придет в голову!
Лола ждала Маркиза на пороге, рядом с ней сидел Аскольд, обернув лапы хвостом.
– Ну что, Ленечка? – спросила боевая подруга. – Тебе удалось что-нибудь узнать? Тот листочек, который я нашла в ресторане, приведет нас к чему-нибудь интересному?
– Это оказалось обычное стихотворение...
– Стихотворение? – разочарованно протянула Лола. – Почему же он его прятал?
– Вот уж не знаю! – Леня достал из кармана листок с переводом и нараспев продекламировал:
– Давно хотела побывать в Швейцарии... – задумчиво пробормотала Лола.
– Что?! – Маркиз поперхнулся и удивленно уставился на нее. – При чем тут Швейцария? Я тебе читаю китайское стихотворение, а вовсе не швейцарское!
– Ну, ты же сказал – на западе среди гор... вот я почему-то и вспомнила Швейцарию. Кроме того, я только что листала журнал, и там так интересно описывали окрестности Женевского озера...
– Ну ты даешь! – проговорил Маркиз раздраженно. – В огороде бузина, а в Киеве дядька! Настоящий образец женской логики!
– Шовинист! Эксплуататор женского труда! – проворчала Лола и удалилась в комнату.
