Только успели закрепить швартовы и спустить на причал сходни, как на вставшие под разгрузку суда поднялись докеры. Они без промедления принялись за дело. Иностранным морякам пришлись по душе эти плотные, мускулистые ребята, которые работали без простоя, лишь изредка останавливаясь на короткий перекур.
Сначала они выгрузили взрывчатку, потом другие грузы. Оставались только танки. Краны, установленные на причале, были слабы для таких тяжеловесов. Пришлось ждать, пока подгонят более мощные.
Кое-кто из английских моряков хотел было устроиться в гостиницу, но там жили спасенные моряки союзных конвоев. Их собралось в Мурманске около трех тысяч человек. Половину из них поселили в «Арктику».
Мурманск теснился, ужимался, устраивал всех, кого посылало море, жил лихорадочной военной жизнью. Он был еще в основном цел. Только через месяц-другой начнутся массовые налеты на него, он выгорит почти дотла, бомбы сожгут все кругом.
Глава шестая
За весенние месяцы ничего достоверного о судьбе группы на Мегерее так и не удалось получить. Много признаков говорило о том, что люди еще не потеряны, но истину выяснить оказалось необычайно трудно. Пока нет твердых сведений о гибели людей, списывать их не полагалось. Надо считать живыми и искать. Где?
Как гром среди ясного неба прозвучало сообщение из Осло, что в столице Норвегии, в стортинге состоялась пресс-конференция. На ней, кроме множества журналистов, присутствовали видные чины немецкого командования и администрации во главе с Тербовеном.
На конференции были представлены двое русских моряков, которые якобы были заброшены с подводной лодки на Мегерей для ведения разведки, но поскольку они оказались без продуктов и никакой надежды на добычу продовольствия не видели — сговорились между собой, убили троих высадившихся вместе с ними и этим питались, чтобы не умереть с голоду. Когда и этот запас кончился, вышли в поселок и сдались немецким солдатам.
Все казалось до невероятности неправдоподобным, не вязалось с теми нравственными категориями, что веками жили и складывались в нашем народе.
Это сообщение дополнило те публикации о переходе на сторону врага капитан-лейтенанта Коваленко, которыми пестрела пресса Германии и Норвегии. С этой лодки и высаживались те, о ком говорилось на пресс-конференции.
Надо было разобраться в том, что же произошло на самом деле.
Прежде всего полагалось установить, действительно ли существуют в лагере для пленных эти два краснофлотца или в Осло выступали подставные фигуры. И через это попытаться узнать, какова все же истинная судьба разведчиков.
Центр решил пойти на очень рискованный шаг. В разведотдел переправили из Норвегии газеты с материалами и снимками пресс-конференции. По фотографиям опознали моряков с подводной лодки. Их привезли в Осло из лагеря на острове Тромсё. После конференции вернули туда же.
Один из захваченных назвался Николаевым, родом из Баку. Отец его в Гражданскую войну якобы перебежал к белым, и его за это потом красные расстреляли. Самого Николаева, по его признанию, за хулиганство осудили на три года.
Второй (что выше ростом) представился Михаилом Горшковым из Уфы.
— Фамилии эти придуманы. На фотографиях изображены те краснофлотцы, что остались на берегу вместе с разведчиками, — докладывал Визгин командующему.
— Легенды с их жизнью совпадают?
— Нет. Только второй краснофлотец действительно из Башкирии. Но немцы знают настоящие фамилии пленных.
— Откуда?
— Скорее всего выбили при допросах.
Командованию было известно, что в Норвегию постоянно перемещают советских пленных с других фронтов. Из лагерей на островах бежать было трудно. Фашистское руководство с определенным замыслом пополняло Норвегию пленными.
В Центре задались целью пробраться в лагерь на Тромсё. В Норвегии имелся человек, которому можно было поручить эту задачу. И он проник в лагерь, пробыл там два месяца.
Посланец отыскал этих бывших моряков с подводной лодки среди многих тысяч. О них знали другие пленные, поскольку весть об этом ужасающем случае разнеслась слишком далеко. Когда гонец добирался в лагерь, не было полной уверенности, что они возвращены на Тромсё. Но немцы почему-то вернули их обратно.
Держались они настороженно, в откровенные разговоры не вступали. Но отыскавший их человек был основательно воспитан, грамотен, с широким кругозором, безукоризненно говорил по-русски и по- норвежски. И он расположил моряков к себе.
Они рассказали ему о случившемся так.
Все оставшиеся в Опнане на Мегерее люди, что добрались с подлодки до берега, готовились переправиться на материк. Имелась договоренность с рыбаком, который должен был перевезти их на своем боте. Намечалось уйти в пять часов утра.
Накануне оба эти краснофлотца были у норвежца — владельца магазина, который их накормил и положил продукты в рюкзаки. Они находились в парадной комнате, отделенной от других шторой. В этот момент в дом пришла норвежка-нацистка. Она не входила в комнату, в которой были русские, но, очевидно, видела их через портьеру и донесла немцам. Прибывшие вскоре гестаповцы арестовали краснофлотцев. При обыске у одного из них была найдена записная книжка, где был указан номер бота, на котором группа собиралась уйти.
Очевидно, арестованные и впоследствии казненные рыбаки, оказывавшие помощь группе, на допросе рассказали, что у Опнана людей было пятеро. Когда краснофлотцев спросили, где находятся остальные, те ответили, что они их убили и съели. И в качестве доказательства показали два трупа, лежавшие на берегу. Такие трупы, изглоданные и обезображенные, часто выбрасывало море.
Краснофлотцы сказали собеседнику, что их товарищи ушли в горы и там скрываются.
Донесение это, с одной стороны, опровергало все сказанное моряками на пресс-конференции. Но его нельзя было использовать как официальный документ, поскольку исчезнувшие разведчики не найдены и их невозможно предъявить любой комиссии.
Сообщение лишь ориентировало, что людей или их следы надо продолжать искать.
Известие подтверждало возникшее в самом начале мнение, что это фашистская провокация. Оно вселяло надежду, что разведчики, возможно, живы, скрываются где-то у надежных людей, но вести о себе подать пока не могут.
Только сопоставление множества фактов, изучение документов, показания других людей, последующий жизненный путь выступавших в Осло пленных, материалы, ушедшие через границы других стран, спустя годы пролили свет на истину, позволили открыть завесу над этим темным и сложным делом.
Разведчики, помнившие своих боевых друзей, отправившихся на Мегерей, хотели знать об их судьбе.
В поисках этой истины мы снова обратимся к норвежским авторам.
Как развивались события на Мегерее после того, как Сёдерхольм и другие жители Камёйвера не однажды поддерживали продуктами двух русских моряков в Опнане, норвежские исследователи повествуют следующее.
В этом богом забытом месте, всего лишь в десяти километрах к востоку от самой северной точки Европы — Нордкапа, едва ли могли быть какие-то приемлемые условия для жизни. Но еще лет за десять до
