над одним, то над другим участком моря.
На борту линкора шел командующий эскадрой вице-адмирал Силиакс. В охранении зигзагами ходили три эсминца. Они наткнулись на советское торговое судно «Ижора», которое отстало от вышедшего из Мурманска обратного каравана, из орудий потопили его. Вскоре обнаружили самолеты с английского авианосца, двадцать пять торпедоносцев атаковали его, но все торпеды прошли мимо. Авианосцы навели на немецких моряков неописуемый страх. «Тирпиц» поспешно ушел на базу.
По переходу тринадцатого каравана почувствовалось, что для конвоев наступает тревожная пора.
Флагманом кораблей охранения шел крейсер «Тринидад», справа и слева от него и от охраняемых судов шли эсминцы и другие корабли эскорта. Суда рассредоточились широкой полосой, охранение растянулось. Немецкие подводные лодки и самолеты потопили пять судов из двадцати. Это были первые крупные потери транспортов. К оставшемуся конвою присоединились советские эсминцы «Гремящий» и «Сокрушительный».
Из снежных зарядов и тумана, при штормовой волне три вражеских эсминца атаковали крейсер. И хотя в артиллерийской перестрелке один эсминец затонул, на втором случился пожар, а третий получил прямое попадание снарядов «Сокрушительного», в крейсер тоже попали торпеды, он под охраной эсминцев поспешил в Мурманск на ремонт.
У входа в Кольский залив попытку атаковать суда предприняла подводная лодка, но после серии глубинных бомб с «Гремящего» невдалеке всплыли обломки, соляр… Возможно, она и ушла на свою базу, но с основательными повреждениями.
Для «Тринидада» испытания, которым он подвергся на пути в Мурманск, на этом не кончились. После ремонта он держал обратный путь в Англию. Юнкерсы снова нанесли ему серьезные повреждения, команда покинула корабль, крейсер затонул.
В тринадцатом караване шло судно «Индуна». Фашистская подлодка торпедировала его. Тридцать четыре человека с поврежденного судна успели попасть на бот, который спустили на талях за борт. Когда подлодка выпустила еще торпеду, судно с остальным экипажем пошло ко дну. Из тех, кто оказался на боте, за трое суток половина умерли или замерзли. Остальных подобрал советский тральщик. В мурманском госпитале некоторым пришлось ампутировать руки, ноги. Подлечившись, они вернулись к себе на родину.
В последних числах апреля для сопровождения возвращающегося в Англию каравана из Мурманска вышел крейсер «Эдинбург». Торпеды немецкой подводной лодки разрушили ему корму до четвертой башни. Хода он лишился, его взяли на буксир и вели в Мурманск.
На поиски поврежденного корабля вышли три вражеских эсминца. Они обнаружили неподвижный крейсер и небольшие корабли в его охранении. Эсминцы сблизились для торпедного залпа, но неожиданно для немецких моряков орудия крейсера ожили и открыли меткий огонь. В самый крупный флагманский эсминец «Херман Шоеман» попало несколько снарядов, он затонул. А команду спасли другой эсминец и подводная лодка.
Но и в английский крейсер угодила еще одна торпеда. Суетившиеся возле него корабли охранения — четыре тральщика и буксир — подобрали экипаж и добили крейсер. Крейсер ушел ко дну с почти десятью тоннами золотых слитков, которые доставлялись в Англию как плата за поставки военных материалов и оружия.
Ожесточенные стычки возле конвоев нарастали.
Фашистское командование, стремясь топить как можно больше судов союзников, не пропускало свободно и те конвои, которые возвращались из Мурманска и Архангельска обратно.
Так, в десятом обратном конвое, что шел в середине апреля, из семнадцати транспортов погибло четыре, в том числе советский пароход «Киев».
Из одиннадцатого конвоя, в котором погиб крейсер «Эдинбург», не дошло до цели советское судно «Циолковский».
Из четырнадцатого конвоя к порту назначения Мурманску не приплыло семь судов, одно погибло и шестнадцать вернулись с пути обратно в Исландию.
В пятнадцатом конвое в Мурманск пришли двадцать транспортов, три парохода и польская подводная лодка потонули.
К отплытию в северные советские порты готовился очередной, шестнадцатый конвой. Часть судов собиралась и грузилась в Англии.
В середине конвоя, вышедшего из Йорка, в числе двадцати судов плыли два однотипных парохода — «Эмпайр Баффин» и «Эмпайр Лоуренс». Это были новые, по заказу построенные сухогрузы водоизмещением десять тысяч тонн каждый.
С правого борта от них вспарывал воду форштевнем корабль противовоздушной обороны. Он был настолько оригинально закамуфлирован, что трудно было распознать, где у него нос, а где корма.
Постепенно на переходе к конвою присоединились еще десять судов. Теперь море почти не виделось, кругом плыли транспорты и корабли охранения.
В Исландии в соседних фьордах встали два линкора, шесть крейсеров, авианосец и флотилия эсминцев.
Чувствовалось, что надвигается весьма серьезная военная кампания. Тревог добавило услышанное по радио известие, что невдалеке от Мурманска немцы потопили крейсер «Эдинбург».
Шестнадцатый конвой вышел из Исландии в Мурманск 20 мая 1942 года. В нем отплыло на восток 35 транспортных судов.
Безбрежная даль океана простерлась за краями конвоя, который занял своими судами и кораблями десятки квадратных миль морской акватории. Хотя опознавательные огни были погашены, все иллюминаторы закрыты стальными колпаками-задрайками, но в этих широтах царствовал полярный день. Расползшийся и в длину, и вширь конвой плыл внушительнейшей армадой.
Моряки проклинали ясную погоду. Сейчас бы туман, пургу, снежные заряды…
Наблюдатели в конвое глаз не сводили с неба, экипажи со страхом ждали оповещения о самолетах, о бомбежках и торпедных атаках.
Около полудня 24 мая, в воскресенье, когда по случаю церковного праздника команде полагалось получить дополнительный паек к обеду, появился воздушный разведчик.
Вслед за ним, как уж повелось по прошлым плаваниям, следует ждать налета. Почти всегда так случалось: как только воздушная разведка немцев обнаруживает конвой, они стараются больше не выпускать его из вида.
В ожидании неизбежного столкновения моряки облачились в спасательные жилеты. При этом кое-кто из более опытных, совершивших в Россию по рейсу, а то и по два, говорили, что авианосцы надежнее спасательных жилетов, но, к сожалению, их мало, и потому они не могут противостоять эскадрам люфтваффе.
Немецкие воздушные разведчики крутились возле конвоя целый день, не выпускали его из-под надзора. По самолету время от времени стреляли, но он отлетал подальше, в зону недосягаемости, и держал команды судов в напряжении, заставлял артиллеристов по тревоге сидеть у орудий.
Наконец, в половине седьмого утра 25 мая на чистом, безоблачном небе со стороны поднимающегося солнца появились бомбардировщики. Все, что могло стрелять на кораблях и судах, ощетинилось огнем. Даже два крейсера, что подошли к непосредственному охранению, били не только из своих зенитных средств, но и из довольно крупных орудий. Эсминцы волчком крутились по краям армады пароходов, отбивали воздушную атаку, охватывающую подковой весь караван. Бомбы рвались по краям судов и кораблей, вздымая ввысь водяные столбы. Звено «юнкерсов» прорывалось к крейсерам, надеясь погасить их воздушную защиту.
Снаряд с крейсера разорвался вблизи самолета, он клюнул носом и стал быстро падать. Летчик выбросился с парашютом. Его подобрали на эсминец. Атака не принесла конвою потерь. Два «юнкерса» сбили.
Конвой выдержал походный строй и продолжал свой курс.
Через полчаса появились торпедоносцы, но усеявшая небо шрапнель не позволила им подойти на нужное расстояние для сбрасывания торпед.
