заходящие на бомбометание палубные бомбардировщики с окруживших проклятый остров авианосцев. Только тогда можно будет считать, что день расплаты – настал, справедливость – восстановлена…
Включив фонарик, наскоро осмотрел комнату – это было какое-то федеральное учреждение. Все в норме – ни в полу, ни в стенах, ни в потолке дыр нет. Готовясь к очаговой обороне, дыр сделали немало – для срочной эвакуации, для переходов с этажа на этаж минуя лестницы, для того чтобы забрасывать гранаты с верхних этажей на нижние. Здесь их нет, два пути отступления – в коридор через дверь и через окно. Стрелять можно из дверного проема, подтащив туда… да вот этот ксерокс и подойдет как раз. Массивный офисный аппарат, выдает десятки копий в минуты – но сейчас ценно только то, что он удержит пулю и заслонит собой половину дверного проема, как раз создав упор, чтобы стрелять. Большего сейчас и не надо…
Трассеры метнулись из развалин быстрее, чем я ожидал – я только успел вскинуть винтовку. Догорающие жгуты огненных трасс впились в ночное небо, я успел рухнуть на колено за ксероксом, опирая винтовку на руки и крышку машины в более-менее удобное положение. И как раз в этот момент пулеметная очередь хлестнула со стороны высотки, через дорогу по подвальному этажу, развернул свою винтовку снайпер…
Винтовка отдала в плечо – раз за разом, довольно слабо для такого патрона. Непривычно – в разведпоиске на территории противника необходимо пользоваться его оружием, чтобы не выделяться. Вот мы и пользуемся – винтовками знаменитой Fabrique Nacional из Льежа, новейшими FN SCAR, принятыми на вооружение североамериканских спецвойск и производящимися на североамериканской мануфактуре FN. В русской армии и ВМФ они тоже приняты на вооружение как оружие ограниченного стандарта – для спецподразделений, готовящихся действовать на территории противника…
Ослепительно белые фигурки в прицеле, прильнувшие к пулемету и снайперской винтовке, замерли, те, что были рядом с прибором наблюдения, сползли вниз по стене, одного отбросило назад и он исчез из поля зрения прицела. Ни один из них не успел выстрелить в ответ. В этом и есть современная война – никаких дурацких дуэлей, ты стреляешь первым и побеждаешь, стреляешь, прежде чем выстрелят в тебя…
Опережая возможный ответный огонь, метнулся вниз, на пол. Секунда, две, три – и я уже вне комнаты, вывалился со второго этажа на улицу, которую мы только что перебежали, завалился за изрешеченный пулями и стоящий на обгоревших дисках на асфальте внедорожник. Замер.
Ничего. Глухой грохот крупнокалиберных пулеметов с севера, ухающие разрывы гаубичных снарядов, расчерченное разноцветными трассерами небо, зарево пожаров на горизонте.
Из полуподвального окна отсигналили трижды тусклым красным фонарем, я нашарил фонарь на разгрузке, мигнул в ответ один раз. Код опознания надо помнить так, как помнишь свое имя и свое задание; без него запросто нарвешься на огонь своих же. При очаговой обороне в городе – запросто…
Выключил прицел, снял его и убрал – нечего батарейки зря жечь. Закинул винтовку за спину, извиваясь ужом по асфальту, пополз туда, откуда отсигналил фонарем сержант. Пополз, осторожно ощупывая дорогу перед собой. Может быть все, что угодно – и растяжка, и провод под напряжением. Иногда пальцы попадали во что-то липкое – на это я уже давно не обращал внимания…
Перевалился через узкую щель в полуподвал, относительно целый. Сержант присел на колено у стены, высматривая что-то на улице…
– Что?
– Вон там, у противоположной стены, сэр… Мелькнуло что-то.
Сменил магазин.
– Почему тогда они меня не пристрелили, сержант? – высказал я мучившую меня мысль вслух.
– Не знаю, сэр…
Путаясь в каких-то трубах – котельная здесь была, что ли, переместились к ведущему наверх пролому, багрянеющему отсветом пожаров. Сержант принялся осматривать здания впереди, я стоял чуть позади с оружием на изготовку. Если откроют огонь – я ударю в ответ по вспышкам.
– Впереди посмотрел?
– Чисто, сэр.
– Как идем?
– Вон там бронемашина, подбитая посреди дороги. Броском – до нее. Вход – левее на двадцать.
– Там нас пулями не встретят?
– Нет, сэр. Посты дальше, в развалинах первого этажа. Там же – растяжки, но я знаю, как они стоят. И пароль знаю.
Не доверяя сержанту, сам опустил на глаза ночник, осмотрел, что перед нами. К ночнику тоже нужны батарейки, но если что – обойдемся и без них, а вот тепловизор будет жалко, если сдохнет. С тепловизором ночь – твоя.
– На счет три. Я иду первым, ты – прикрываешь. Три, два, один…
Метнулся в пролом, под ногами захрустел битый кирпич, и тут буквально спиной почувствовал, что на меня кто-то смотрит – сверху и со спины. Кувыркнулся – как заяц от дроби охотников, прыжком завалился за машину, стоящую у самого тротуара.
Вовремя! Справа, со спины, перебивая друг друга, ударили сразу несколько винтовок, пули разорвали асфальт, прошлись стальным градом по остову машины. Засада! Еще одна засада в доме, стоящем напротив и правее торгового молла, видимо, прикрывающая первую засаду. И какая засада! Увидев, как погибла первая группа, они не стали делать глупостей, они не стали демаскировать свою позицию, они просто подождали, пока мы не пойдем к моллу – если мы подошли отсюда, другой дороги все равно для нас нет. А сейчас они отрезали меня огнем и ждут, кто же придет мне на помощь.
Хорошо рассчитали. Молодцы. Но и я к таким расчетам готов.
Не дожидаясь, пока одна из градом летящих пуль заденет меня, я нащупал справа на разгрузке заветный цилиндр, достал его, едва не оборвав карман, рывком выдернул чеку и бросил гранату себе за спину…
Вспыхнуло – с нестерпимо ярким, режущим глаза светом полыхнул магний. Прибор ночного видения, сетчатка глаза – такая вспышка слепит все. Кто-то сразу заткнулся, кто-то продолжал стрелять, но уже неприцельно. Не дожидаясь, пока британцы придут в себя, я перекатился к капоту, уходя от пуль, и открыл огонь, ориентируясь по вспышкам выстрелов в четырехэтажном здании напротив.
Первым заглох пулемет – он давал более яркую вспышку пламени и сейчас лихорадочно бил левее того места, где я был, пулеметчика ослепило вспышкой, и он бил непрерывным огнем наугад, запарывая ствол и не давая мне подняться. Перевел винтовку левее, двумя быстрыми выстрелами погасил еще один огонек в оконном проеме. Азарт поднимался волной, делая
И тут – что-то разорвалось левее, в нескольких метрах, около кузова грузовика, пахнуло нестерпимым жаром. Словно локомотив разогнавшегося под гору поезда сбил меня с ног и прокувыркал по асфальту. Потом свинцовой тяжестью навалилась темнота…
Пришел в себя не сразу. Сначала появилась боль. Тупая такая, будто кто-то ритмично бьет меня большой киянкой – деревянным молотком по голове. Раз за разом, настойчиво и прямо по затылку. При каждом ударе перед глазами колышется красная пелена…
Не открывая глаз, приказал себе пошевелить пальцами ног. Осознал, что шевелятся – значит, не все потеряно. Потом точно так же пошевелил пальцами рук – шевелятся тоже и даже боли нигде нет, если не считать головы. Значит – пронесло, только контузия. Вытащили…
Осторожно сел, приходя в себя. Меня оттащили в подвал, или, возможно, это подземная стоянка, и положили на импровизированное ложе, состоящее из каких-то ящиков и спальника. Дали отлежаться – и спасибо.
