Германии, Польши. Более всего его любили и ценили за честность и преданность вере.
Сын его — Гирш Шмуэль Койдановер Махаршак выбрал дорогу отца. Он вернулся из Кракова в Вильнюс, узнав о происшедшем в его родном городе жесточайшем еврейском погроме. Гирш Махаршак сделал многое для возрождения в Вильнюсе еврейской общины. Но истинную славу обрел благодаря своим учениям, изложенным в нескольких книгах. Гирш Койдановер был раввином во многих еврейских общинах Литвы, а позже — в Минске.
О нем сохранилось немало рассказов, легенд, похожих на притчи. Известно, что в Вильнюсе, где его усилиями была возрождена еврейская община, он по ложному доносу был арестован и вместе с семьей томился четыре года в тюрьме. Можно не сомневаться, что к его аресту были причастны заправилы кагала. Вот что написал он в своей книге «Kaw Hajaschar»: «Этими сетями (греха) спутаны многие заправилы общины. Тщеславием и властолюбием они вселяют в народ великий страх, но не во имя Господа. Сами они пользуются исключительными льготами, по отношению же к народу не проявляют никакого попечения при раскладе налогов. Сами они стараются платить возможно меньше, других же обременяют чрезмерно. При почестях и наградах они всегда первые; лица их пылают от обильных напитков, они тучны и сильны, ибо ни в чем себе не отказывают. А община, дети Авраама, Исаака, Иакова угнетены и разоряемы, они ходят босыми и нагими, потому что их грабят шамеши (Служки синагог. — М. Г.), взимающие налоги, и кагальные прислужники, с ожесточением врывающиеся в дома обывателей; они… дочиста обирают обитателей дома, они даже забирают их платья, их талесы и саваны… Даже подушки они отнимают, и у обывателей остается одна только солома в кроватях; в стужу или дождь домочадцы дрожат от холода и, сидя каждый в отдельном уголке, плачут… Но есть и такие заправилы, которые… едят и пьют на общинные деньги. Из этих же денег они дают приданое своим сыновьям и дочерям; все это награбленное добро — из трудовых денег еврейских обитателей… Такие главари едят кровь и плоть еврейского народа, грабят бедных, сирот и вдов…»
Гирш Койдановер издал сочинения отца, обогатив их своими комментариями (что-то похожее в наше время сделал сын Самуила Яковлевича Маршака — Иммануэль Самойлович, издав его восьмитомное Собрание сочинений). На книге Гирша Койдановера «Правильная мера» остановимся подробнее. Она наполнена мрачным аскетизмом, и это не случайно — вспомним, как много пришлось пережить и самому Гиршу Койдановеру, и польским евреям той эпохи. Есть в книге такие слова: «О человек, если бы ты знал, сколько дьяволов жаждут твоей крови, то ты бы всецело и телом, и душою подчинился Господу Богу».
Гирш Койдановер был не последним священнослужителем в роду Маршаков. Раввинский род Маршаков завершился лишь в начале XX века. Последними из священнослужителей-Маршаков были Реувен Авраам Маршак (1810–1910) и Шимон Ицхак Маршак, родившийся в 1850 году (дата приблизительная).
Яков Миронович Маршак — прямой потомок Шмуэля и Гирша Койдановеров. «Отец Якова Мироновича был человеком огромной физической силы, крутым и деспотичным, требовавшим соблюдения в доме порядка и обрядности, — писал Самуил Яковлевич. — Его старший сын Яков еще в отрочестве взбунтовался против „косности“ отца и стал жить по своему разумению… У него ни в чем не было середины. Людей он делил на две категории. Одна состояла сплошь из „светлых личностей“, другая — из отъявленных злодеев. Любопытно было то, что очень многие из людей, которых мы знали, по очереди побывали в обеих категориях — в „светлых личностях“ и в злодеях».
Мать Якова Мироновича — имя ее до нас не дошло (по мнению Юдифи Яковлевны Маршак, звали ее Эстер, предки ее — из Шклова) — была женщиной доброй, кроткой. Но могла проявить стойкость. «Она была способна на твердость и самопожертвование. В 1918 году — ей было уже за восемьдесят — она, лежа в параличе, заставила дочь, с которой доживала свой век, бежать с маленькими детьми из охваченного махновскими грабежами и пожарами городка, а сама осталась в доме одна и вскоре погибла…» — пишет в книге об отце «От детства к детям» Иммануэль Самойлович Маршак.
Мать Якова Мироновича слыла в своих кругах поэтессой. Она в буквальном смысле слова стихи не сочиняла, тем более не записывала их. Но весьма часто она «думала» вслух и разговаривала с детьми, а позже — с внуками стихами. Кто знает, может быть, именно эти способности передались внуку ее Самуилу. Подтверждений тому немало. Вот одно из них, рассказанное Корнеем Ивановичем Чуковским: «Когда мы праздновали юбилей знаменитого историка Евгения Викторовича Тарле, я как-то сказал Самуилу Яковлевичу, что даже ему, Маршаку, не удастся подобрать рифму к фамилии юбиляра. Маршак мгновенно написал такие строки»:
Впрочем, думается мне, способности Эстер достались не только внуку Самуилу, но и праправнуку ее — Александру Маршаку. Он, как и дед, оказался талантливым переводчиком и сочинителем поэтических экспромтов. Однажды, подарив автору этой книги сборник «Лирические эпиграммы Маршака», он вмиг сочинил:
Итак, поэтические способности семьи Маршаков — факт генетический и неопровержимый. Сам же Самуил Яковлевич первые свои стихи сочинил, не написал — сочинил, когда ему не было еще и двух лет:
Разумеется, в семье Маршаков детей никто никогда не бил, впрочем, лучше всего об этом рассказал сам Самуил Яковлевич в своих стихах:
Пожалуй, один из немногих потомков этого рода, не унаследовавший литературных способностей, но проявивший талант в других областях, был Яков Миронович Маршак. В характере его сочетались и черты матери, и черты отца. Подтверждает это одно из многих воспоминаний об отце, оставленное нам Самуилом Яковлевичем: «Был у него в молодости случай, который надолго сохранился в наших семейных преданиях.
Отец только что поступил на большой завод в одном из губернских городов Поволжья. Встретили его с распростертыми объятиями и сразу же отвели ему квартиру во втором этаже флигеля, расположенного на заводской территории. Кажется, это была первая в его жизни отдельная квартира.
