острой, сверлящей, страшной. Рина упала на колени, пытаясь вырвать из-за пояса шнеппер. Вырвала, повернулась к своему врагу и запоздало поняла, что шнеппер не взведен. Зонт клонил ее к земле, как телеграфный столб. Он был холодный и мертвый. Рина ничего не видела. Боль слепила ее. Она не различала даже ближайших витрин.
Неожиданно Долбушин выругался и отдернул зонт. Зрение медленно возвращалось к Рине. Вначале она стала различать цвета, потом формы. Опомнившись, направила в лоб главе форта разряженный шнеппер.
– Назад! Убью!
Долбушин послушно шагнул назад. Рина испытала восторг. Сам великий Долбушин испугался ее! Вот она, шныровская школа!
– Бросьте зонт! Зонт, я сказала! Живо!
Зонт упал с глухим стуком. Рина хотела схватить его и отбросить подальше от Долбушина, но тот быстро предупредил:
– Не смей! Он тебя убьет!
Рина послушалась, хотя и не поверила ему до конца. Долбушин смотрел на нее с непонятным, застывшим во взгляде мучением, которое сбивало Рину с толку. Она опустила было шнеппер, но сразу его вскинула, спохватившись, что это может оказаться ловушкой. В конце концов, он взрослый мужчина. Отвлечет внимание и выбьет у нее оружие. Интересно, он хоть заметил, что шнеппер не взведен?
– Я знаю, что у ведьмарей вы – шишка! Но для меня вы – никто! Нуль, шаманщик, двоюродный брат пустосты! Дернетесь – отправлю на зимовку! – крикнула Рина, ощущая, что голосу ее не достает уверенности.
Долбушин ошеломленно молчал. Рина напомнила себе, что молчание – знак согласия.
– Девушку я забираю с собой! Только суньтесь – шнеппер будет у меня под курткой!
«Двоюродный брат пустоты» равнодушно кивнул, но, когда Рина сделала осторожный шаг назад, он внезапно твердо сказал: «Нет». Рина заметалась, не зная, что ей делать.
– Как «нет»? Вы ее не отдаете?
Он пожал плечами.
– Не то чтобы не отдаю. Отбирать силой не буду.
– Тогда как?
Длинный подбородок Долбушина клюнул, как поплавок.
– Пусть выбирает сама. Для тебя я – никто. Может, я кто-нибудь для нее? – спросил он с неуловимым выражением.
– Это навряд ли. Зачем она вам?
Долбушин задумался.
– Когда-то у меня была дочь. Девочка «нет!» – сказал он, пристально глядя на нее. – Родители говорили: «Аня, лапочка, пошли гулять!» А девочка отвечала: «Не Аня не лапочка не пошли не гулять».
Рина фыркнула. Почерк знакомый. И чего он разоткровенничался?
– Ее звали Аня? Дурацкое имя! – сказала она с вызовом. Невозможно целиться в человека и не грубить. – И где ваша дочь сейчас?
– Неважно, – ответил Долбушин. – Зачем тебе Эля?
– Не ваше дело! Вы хоть знаете, кто эта девушка? – не удержалась Рина.
Долбушин ухмыльнулся. Так улыбаются люди у зубного врача, когда челюсти их в заморозке.
– И кто?
– У нее была фотография Мамаси! – выпалила Рина и спохватилась, что, увлекшись, сказала слишком много. Правда, она быстро успокоилась, напомнив себе, что имени «Мамася» в природе не существует. Пусть сколько угодно листает телефонную книгу или пробивает по милицейской базе.
На имя «Мамася» Долбушин не обратил никакого внимания.
– Значит, договорились? – спросил он.
Рина сделала еще один шаг назад и опустила шнеппер. Теперь он на нее не бросится. Они и так привлекали слишком много внимания.
– Договорились.
Она повернулась и быстро пошла к Эле. На половине пути вздрогнула и обернулась. А ну как Долбушин сейчас догонит ее и ручкой зонта ударит по затылку? Однако глава ведьмарского форта стоял все там же, не сдвинувшись ни на сантиметр. Даже зонта своего не поднял. И все так же непонятно смотрел на нее. Толпа вокруг них редела. Рина окончательно уверила себя, что глава форта ведьмарей ее боится.
– Не вставайте у меня на пути! – крикнула она.
– А ты взведи тетиву. Болтается, – сказал Долбушин.
Рина, на языке у которой вертелась еще пара красивых фраз, икнула и, втянув голову в плечи, подошла к Эле. Эля больше не сидела на полу. Она прыгала на одной ноге, не забывая откручивать лист у искусственного плюща. От усердия она даже высунула язык.
– Ну выбирай! Он или я! – мрачно сказала Рина.
Эля не стала выбирать. Она отвернулась и запрыгала к Долбушину.
– А ну стой!.. Куда ты? Он тебя тиранит! Таскает за локоть, как куклу! Унижает твое достоинство! – отчаянно крикнула ей вслед Рина.
Эля даже не обернулась.
Глава 4
Донна Жуава де Бурбон
Мне приходилось быть очевидцем, как на войне некоторые, боясь голодной смерти, брали с собой на спину мешки с сухарями, чтобы продлить свою жизнь, а не сражаться с врагом; и эти люди погибали со своими сухарями и не видели многих дней. А те, которые снимали гимнастерки и сражались с врагом, оставались живы».
В спину ее толкнули сумкой. Звякнули банки.
– Девушка! Вы выходите?
– Да чего там спрашивать? Все выходят, и она выходит!
Рину вынесли на платформу. Она стояла, поспешно застегивая куртку, и пыталась «включить реальность». Всю обратную дорогу от Москвы она расправлялась с Долбушиным и в общей сложности прикончила его раз шесть. Самой эффектной была смерть, когда пронзенный тремя рапирами и заживо поедаемый великанскими муравьями Долбушин обрушивался с Ниагарского водопада на плот с бочкой пороха.
Возвращаться в электричке в час пик – это кошмар. Ну а что еще делать, когда, захватив «Царевну- Лебедь», ведьмари отключили им
