горячий и дерзкий Христос совершил попытку освободить человечество от засилья официальной церкви с присущей ей бюрократией, расчетливостью, законничеством, косностью, стремлением произвольно толковать священные тексты, иерархией, претензиями на единовластие, культами, идолопоклонничеством и сектантством. Иисус мечтал о возможности непосредственного общения человека с Богом и вовсе не помышлял о возникновении целой армии амбициозных карьеристов от религии.
Однако мы уже давно не слышим голос Иисуса в его естественной прямоте. Доступ к идеям учителя имеют лишь немногие привилегированные эксперты, состоящие в замкнутых профессиональных учреждениях. Иисуса подвергли менеджменту, маркетингу, кодификации и регистрации. Там, где правда и живая вера оказались замещенными узколобыми, ограниченными понятиями, основанными на церковном рационализме, слово Христа о любви к ближнему и терпимости потеряли смысл и силу. На смену им пришли догматизм и фанатизм. Дорога официальной Церкви осквернена насилием, узостью мысли и мракобесием, порожденными борьбой за превосходство «единственно истинной веры». Борьба эта началась еще во времена апостолов и продолжается по сей день. Именно она остается важнейшим препятствием к примирению различных христианских конфессий. Протестантский теолог Хайнц Царнт писал: «Собственная теологическая деятельность нанесла мне глубокую травму. Я чувствую себя униженным, оскорбленным и обесчещенным. Однако обижен я вовсе не теми атеистами, которые отрицают Бога, и не теми сомневающимися насмешниками, которые, невзирая на собственное безбожие, все-таки остаются живыми и человечными. Нет, удар за ударом мне наносят догматики — они и их пастыри неотступно следуют букве учения и считают этот путь единственно верным постижением Бога. Стрелы попадают в самую важную точку моего существа, ту самую, которая, несмотря на всю меланхолию, поддерживает жизнь. Точка эта — вера в Бога».
Уверенность в ценности религиозного опыта находится в обратно пропорциональной зависимости от развития интеллектуальных способностей человека. Надежда на могущество рационального и доказуемого заменила собой глубокую и самодостаточную веру, способную помочь в постижении реальности. Процесс «взросления» современного общества перемещает религиозное чувство в категорию иррационального и преобразует его в нечто недоказуемое, а, следовательно, и нереальное. Реальность же определяется исключительно логическим мышлением и действием. По мере повышения уровня образования значение трансцендентного в нашей жизни весьма умаляется и перестает определять наш жизненный опыт. Важнейшей причиной этого остается неправильное восприятие и понимание концепции Бога. Божественное находится не в какой-то утопической дали, а непосредственно в каждом из нас. Именно оно вдохновляет к жизни в гармонии с Бесконечным, равно как и к признанию краткого земного существования человека как части вечного целого.
На протяжении долгих веков человека западной цивилизации учили ощущать себя отдельно от Бога; а в «просвещенном» XX веке западный человек сильнее, чем когда бы то ни было раньше, ощущает собственную неуверенность в постижении древнейших и вечных проблем, связанных с Богом и смыслом жизни. По всему миру, словно грибы, растут все новые и новые духовные центры. Они пытаются отвечать на те многочисленные вопросы, которые просто не имеют ответа с закоснелых позиций официальной Церкви. В то же время наблюдается зарождение и развитие синкретической мировой религии будущего. Эта новая вера ставит своей целью стремление к полной самореализации личности, создание пути религиозного просветления, ведущего к всеобъемлющему мистическому видению космического контекста существования отдельного человека. Путь этот заключается в созерцании, самопознании и медитации.
В настоящее время, как и прежде, намечается возвращение религиозных исканий во внутренние сферы человеческого опыта и именно из стран Востока, в первую очередь из Индии, исходит импульс к подобному возрождению. Сейчас человечество должно в самом прямом смысле
Отнюдь не стоит ожидать заката веры в Бога, равно как не надо бояться духовного и морального упадка. В действительности, мы можем надеяться на благотворное прорастание семени Духа, воплощение в жизнь того трансцендентного внутреннего мира, который до сих пор нам сулили лишь после смерти. Не стоит сокрушаться о всеобщем падении религии — ведь втайне мы уже ощущаем расцвет мистического сознания; изменения эти касаются не только некой духовной элиты или немногих «избранных», но и всего экуменического контекста всеобъемлющей мировой религии. Религия эта не ставит себе целей в поверхностном и преходящем мире, не придает излишнего значения внешним проявлениям, но всецело концентрируется на великом духовном пробуждении, на обращении к трансцендентным ценностям. В этом и состоит истинный путь «освобождения от зла».
Познанием истины разрушаются все силы зла. Непоколебим Истинно Просветленный,
Разгоняющий тучи обмана —
Подобно сияющему в безоблачном небе солнцу.
Глава первая
Неизвестная жизнь Иисуса
Открытие Николая Нотовича
Осенью 1887 г. русский историк, путешественник и исследователь Николай Нотович[1] (род. в 1858) во время одного из своих странствий по Востоку достиг севера Индии и оказался в Кашмире. Он планировал начать экспедицию в столице Кашмира, городе Шринагар, и через Гималаи добраться до Ладакха. Ученый располагал солидными денежными средствами, достаточными для основательной экипировки, так что мог позволить себе, помимо собственного слуги, нанять переводчика и десять носильщиков. Преодолев сложный путь, справившись со множеством испытаний и трудностей, караван в конце концов достиг перевала Зоджи, находящегося на высоте в 3500 м над уровнем моря. Этот перевал представлял собой естественную границу между «счастливой долиной» Кашмира и безжизненным «лунным пейзажем» Ладакха. Даже в наши дни перевал Зоджи представляет собой единственный путь, связывающий Кашмир с отдаленными, странными землями. В дневнике Нотович записал: «Какой резкий, неприятный контраст я пережил, уйдя от приветливой природы и прекрасных людей Кашмира в зловещие голые горы Ладакха и оказавшись среди его безбородых, оборванных жителей!»
Впрочем, простые обитатели Ладакха скоро проявили себя как дружественно настроенные и «чрезвычайно искренние» люди. В конце концов Нотович прибыл в буддийский монастырь, где ему был оказан теплый прием — на такую встречу вряд ли мог бы рассчитывать приверженец мусульманской религии. Путешественник спросил ламу, почему его ставят выше тех, кто исповедует ислам, и получил следующий ответ:
— Мусульмане не имеют ничего общего с нашей религией; случилось так, что недавно, одержав военную победу, они силой обратили в ислам несколько буддистов. Нам с огромным трудом удалось вернуть заблудших на путь истины, повернуть их лицом к истинному Богу. Европейцы же коренным образом отличаются от мусульман. Они не только признают основные принципы монотеизма, но и почитают Будду, а значит, очень близки тибетским ламам. Единственная разница межу христианами и нами состоит в том, что, восприняв возвышенное учение Будды, христиане полностью отошли от него и избрали собственного Далай-ламу. Однако лишь наш Далай-лама сохранил Божественный дар, величие Будды, его исключительное видение и способность выступать посредником между землей и небесами.
— О каком христианском Далай-ламе вы говорите? — поинтересовался Нотович. — У нас есть Сын Божий — к нему мы возносим самые страстные молитвы, в нем ищем спасения; лишь он способен молить за нас единственного и всемогущего Господа.
