но в то же время наложил на него дань (2 Пар ХXVIII: 21). Неизвестно, как бы сказалась зависимость от Ассирии на дальнейшей истории двухколенного царства, если бы не падение Самарии и отказ преемника Ахаза Езекии платить ассириянам дань и переход его, вопреки совету пророка Исаии, на сторону египтян (Ис XXX: 7, 15; XXXI: 1–3). Первое событие лишало Иудейское царство последнего прикрытия со стороны Ассирии; теперь доступ в его пределы открыт, и путь к границам проложен. Второе окончательно предрешило судьбу Иудеи. Союз с Египтом, перешедший с течением времени в вассальную зависимость, заставил ее принять участие сперва в борьбе с Ассирией, а потом с Вавилоном. Из первой она вышла обессиленной, а вторая привела ее к окончательной гибели. В качестве союзницы Египта, с которым вели при Езекии борьбу Ассирияне, Иудея подверглась нашествию Сеннахерима. По свидетельству оставленной им надписи, он завоевал 46 городов, захватил множество припасов и военных материалов и отвел в плен 200 150 человек (Schrader jbid S. 302–4; 298). Кроме того, им была наложена на Иудею громадная дань (4 Цар XVIII: 14–16). Союз с Египтом и надежда на его помощь не принесли двухколенному царству пользы. И, тем не менее, преемник Езекии Манассия остается сторонником египтян. Как таковой, он во время похода Ассаргадона против Египта делается его данником, заковывается в оковы и отправляется в Вавилон (2 Пар XXXIII: 11). Начавшееся при преемнике Ассаргадона Ассурбанипале ослабление Ассирии сделало для Иудеи ненужным союз с Египтом. Мало этого, современник данного события Иосия пытается остановить завоевательные стремления фараона египетского Нехао (2 Пар XXX: 20–2), но погибает в битве при Мегиддоне (ст. 23). С его смертью Иудея становится в вассальную зависимость от Египта (4 Цар XXIII: 33–5; 2 Пар XXXVI: 1–4), а последнее обстоятельство вовлекает ее в борьбу с Вавилоном. Стремление Нехао утвердиться, пользуясь падением Ниневии, в приефратских областях встретило отпор со стороны сына Набополассара Навухудоноссора. В 605 г. до Р. X. Нехао был разбит им в битве при Кархемыше. Через четыре года после этого Навуходоносор уже сам предпринял поход против Египта и в целях обезопасить себе тыл подчинил своей власти подвластных ему царей, в том числе и Иоакима иудейского (4 Цар XXIV: 1; 2 Пар XXXVI: 5). От Египта Иудея перешла в руки вавилонян и под условием верности их могла бы сохранить свое существование. Но ее сгубила надежда на тот же Египет. Уверенный в его помощи, второй преемник Иоакима Седекия (Иер XXXVII: 5; Иез XVII: 15) отложился от Навухудоносора (4 Цар XXIV: 20; 2 Пар XXXVI: 13), навлек нашествие вавилонян (4 Цар XXV: 1; 2 Пар ХXXVI: 17) и, не получив поддержки от египетского фараона Офры (Иер XXXVII: 7), погиб сам и погубил страну.
Если международные отношения Иудеи сводятся к непрерывным войнам, то внутренняя жизнь характеризуется борьбой с язычеством. Длившаяся на протяжении всей истории двухколенного царства, она не доставила торжества истинной религии. Языческим начало оно свое существование при Ровоаме (3 Цар XIV: 22–24; 2 Пар XI: 13–17), языческим и кончило свою политическую жизнь (4 Цар XXIV: 19; 2 Пар XXXVI: 12). Причины подобного явления заключались прежде всего в том, что борьба с язычеством велась чисто внешними средствами, сводилась к одному истреблению памятников язычества. Единственное исключение в данном отношении представляет деятельность Иосафата, Иосии и отчасти Езекии. Первый составляет особую комиссию из князей, священников и левитов, поручает ей проходить по всем городам иудиным и учить народ (2 Пар XVII: 7–10); второй предпринимает публичное чтение закона (4 Цар XXIII: 1–2; 2 Пар XXXIV: 30) и третий устраивает торжественное празднование Пасхи (2 Пар XXX: 26). Остальные же цари ограничиваются уничтожением идолов, вырубанием священных дубрав и т. п. И если даже деятельность Иосафата не принесла существенной пользы: «народ еще не обратил твердо сердца своего к Богу отцов своих» (2 Пар XX: 33), то само собой понятно, что одни внешние меры не могли уничтожить языческой настроенности народа, тяготения его сердца и ума к богам окрестных народов. Поэтому, как только умирал царь гонитель язычества, язычествующая нация восстановляла разрушенное и воздвигала новые капища для своих кумиров; ревнителям религии Иеговы вновь приходилось начинать дело своих благочестивых предшественников (2 Пар XIV: 3; XV: 8; ?V??, 6 и т. п.). Благодаря подобным обстоятельствам, религия Иеговы и язычество оказывались далеко неравными силами. На стороне последнего было сочувствие народа; оно усвоялось евреем как бы с молоком матери, от юности входило в его плоть и кровь; первая имела за себя царей и насильно навязывалась ими нации. Неудивительно поэтому, что она не только была для нее совершенно чуждой, но и казалась прямо враждебной. Репрессивные меры только поддерживали данное чувство, сплачивали язычествующую массу, не приводили к покорности, а, наоборот, вызывали на борьбу с законом Иеговы. Таков, между прочим, результат реформ Езекии и Иоссии. При преемнике первого Манассии «пролилась невинная кровь, и Иерусалим наполнился ею от края до края» (4 Цар XXI: 16), т. е. началось избиение служителей Иеговы усилившеюся языческой партией. Равным образом и реформа Иосии, проведенная с редкою решительностью, помогла сосредоточению сил язычников, и в начавшейся затем борьбе со сторонниками религии они подорвали все основы теократии, между прочим, пророчество и священство, в целях ослабления первого язычествующая партия избрала и выдвинула ложных пророков, обещавших мир и уверявших, что никакое зло не постигнет государство (Иер XXIII: 6). Подорвано было ею и священство: оно выставило лишь одних недостойных представителей (Иер XXIII: 3). Реформа Иосии была последним актом вековой борьбы благочестия с язычеством. После нее уж не было больше и попыток к поддержанию истинной религии; и в плен Вавилонский евреи пошли настоящими язычниками.
Плен Вавилонский, лишив евреев политической самостоятельности, произвел на них отрезвляющее действие в религиозном отношении. Его современники воочию убедились в истинности пророческих угроз и увещаний, - в справедливости того положения, что вся жизнь Израиля зависит от Бога, от верности Его закону. Как прямой и непосредственный результат подобного сознания, возникает желание возврата к древним и вечным истинам и силам, которые некогда создали общество, во все времена давали спасение и, хотя часто забывались и пренебрегались, однако всегда признавались могущими дать спасение. На этот-то путь и вступила прибывшая в Иудею община. В качестве подготовительного условия для проведения в жизнь религии Иеговы ею было выполнено требование закона Моисеева о полном и всецелом отделении евреев от окрестных народов (расторжение смешанных браков при Ездре и Неемии). В основу дальнейшей жизни и истории теперь полагается принцип обособления, изолированности.
О КНИГЕ ИИСУСА НАВИНА
Надписание книги и ее писатель
Ряд исторических книг Ветхого завета начинается книгою Иисуса Навина [ 3 ]. В еврейском тексте книга Иисуса Навина надписывается: «Иегошуа», в греческом перевода 70-ти толковников: «Иисус». Такое надписание дано ей «потому, что в ней содержится история и деяния Иисуса Навина, преемника Моисея». Так сказано в «Синопсисе священных книг», приписываемом св. Афанасию Александрийскому [ 4 ]. Известное иудейское сказание [ 5 ] о том, что «Иегошуа» написал свою книгу и восемь стихов а Законе (Втор XXXIV: 5–12), не было общепринятым у отцов и учителей христианской церкви [ 6 ] и не соответствует содержанию некоторых мест книги. В самой книге говорится только, что Иисус Навин во время последнего при нем народного собрания, после заключения завета, вписал слова сии в книгу закона (XXIV: 36), т. е. вписал изложенные в 24-й главе увещание к народу и обещание последнего служить Господу. Делаемый отсюда вывод, что сам Иисус Навин написал и прочие отделы, мог бы быть правильным, если бы содержание этой священной книги вполне соответствовало времени Иисуса Навина. Но на самом деле в ней находятся такие места, которые указывают на время, следовавшее за его смертью. Еще блаж. Феодорит остановил внимание на одном из таких мест и пришел к заключению, что Иисус Навин не был писателем книги, носящей его имя. Приведя слова: не сие ли есть писано в книге найденной ( Нав X: 13 ), блаж. Феодорит говорит: «писатель, сказав нам о такой силе пророка, что одним словом воспретил продолжать свое течение великим светилам… и опасаясь, что иный не поверит сему сказанию, говорит, что найдено это в древнем писании. Из сего явствует, что книгу сию написал кто-либо другой из живших позднее, почерпнув это из оной книги» [ 7 ]. Такое же представление о писателе этой книги внушают и другие изложенные в ней события, между которыми особенную важность в данном отношении имеют следующие. В XV: 14–19 говорится о завоевании Халевом городов Хеврона и Давира. Это завоевание с
