местах, они уже никогда не возвращаются к своим, скоро приобретают ловкость и мужество и осваиваются с опасностью, охотясь на медведей и зубров».
Необычайные нравы Сечи: бесстрашие и рыцарская преданность своему знамени в соединении с холодной жестокостью, суровый аскетизм и наряду с этим бесшабашный разгул, демократические основы и железная дисциплина, — вся эта замечательная организация, овеянная романтической дымкой прошлого, не раз приковывала внимание историков и поэтов.
Географическое расположение Запорожской Сечи.
В Сечь мог приходить всякий, его ни о чем не спрашивали, только требовали клятвы в том, что он будет биться с врагами Украины. Пришедшие в Сечь часто меняли имена, чтобы властям труднее было обнаружить их следы. Конечно, многих привлекала добыча, но главным стимулом предпринимавшихся запорожцами походов была бесспорно исконная вражда с татарами, желание ослабить их и таким образом предотвратить набег и, наконец, надежда освободить часть родных пленников. Характерно в этом смысле обычное воззвание, с которым обращались перед походом запорожцы к народу, к рассеянным по селам козакам, всегда ждавшим призывного клича: «Кто хочет за христианскую веру быть посаженным на кол, кто хочет быть четвертован, колесован, кто готов принять всякие муки за святой крест, кто не боится смерти, приставай к нам!»
Как видим, это не сборы корсаров, это прежде всего поход на защиту «веры», причем в это понятие вкладывалось гораздо более широкое содержание: защита родной земли и родного народа.
Мало можно найти примеров, когда бы в крупной и долго просуществовавшей организации господствовали порядки, подобные тем, что были в Сечи.
Жили запорожцы в простых зданиях, которые быстро возводились и которые не жалко было бросать в случае проникновения врага или перемещения становища. Сечь делилась на курени[17], каждый курень имел свое помещение, в котором проживало около полутораста человек. «Вот тоби и домовина», говорил куренной вновь пришедшему, указывая на его нары.
Так же проста была и пища запорожцев. Обедали сообща; куренные атаманы и даже сам кошевой атаман не имели в этом отношении никаких преимуществ. Мяса ели мало; вообще хотя были мастерами по части уничтожения горилки, но еда оставалась очень незатейливой. Недаром в козацкой песне пелось:
Одежда запорожцев также была большей частью неприхотлива. В народной думе о козаке Голоте говорится: «На козаке одежда дорогая — три ветхие сермяги: одна негодная, другая дрянная, третью и на хлев швырнуть не стоит. На козаке шапка баранья: сверху дыра, травою шита, ветром подбита, куда дует, туда и продувает, молодого козака прохлаждает». Иными словами, запорожцы, как и жившие по селам козаки, ходили обыкновенно в живописных лохмотьях; летом в Сечи часто ходили обнаженными до пояса. (Внешний вид запорожцев ярко изображен Репиным в его знаменитой картине.) Только на голове принято было всегда носить шапку — знак козацкого достоинства. В ненастье носили шерстяную косматую бурку (вильчуру).
Зато по возвращении из удачной экспедиции запорожцы наряжались: синие шаровары с широким золотым галуном, жупан из белого шелка, шелковый пояс с золотыми кистями и высокая шапка из серых бараньих смушек с красным шелковым мешочком и золотой кистью. Однако «хороший тон» требовал неизменно выказывать пренебрежение к пышности своего наряда, не беречь его.
Бытовое обслуживание запорожцев осуществлялось жившими в предместье Сечи и работавшими за плату ремесленниками: портными, сапожниками, плотниками, пивоварами, бочарами и пр.
При сечевой церкви была школа. Некоторые юноши добровольно приходили сюда с Украины, других присылали отцы.
Имелся также приют для больных и раненых (шпиталь, то есть госпиталь).
Источниками средств запорожского войска были: владение обширным краем, торговля с соседними странами, жалованье и добыча.
Ежегодно, первого января, в Сечи собиралась рада, на которой по жребию распределялись земельные участки — степи, реки, озера — для хлебопашества, рыболовства, пчеловодства, скотоводства, охоты и соляных промыслов. Производить жеребьевку и связанную с этим мену участков было необходимо, так как участки были неодинаковы по природным богатствам; опасность от татар также была неодинакова.
Преимущество имели холостые козаки, жившие в куренях. Среди них в первую очередь производилась жеребьевка. Когда курени были удовлетворены, остаток делился между женатыми обитателями края (жившими вне пределов собственно Сечи), между духовенством и старшuной. Скотоводство, рыбные и звериные промыслы были в цветущем состоянии.
Внешняя торговля велась сухопутными путями с Украиной, Польшей и Крымом; морем — с Турцией. Привозили оттуда бакалею, вино, свинец, ткани; предметом вывоза служили соль, рыба, икра, меха, кожи.
Существовала в Сечи и местная торговля. Являвшимся сюда купцам разрешалось арендовать помещения и вести торговлю.
Во главе Сечи стояла старшuна. На ежегодной раде первого января старшuны складывали свои клейноды (знаки достоинства). Разумеется, их могли переизбрать, но могли и сместить. Чины в запорожском войске были следующие:
кошевой отaман[19]
войсковой судья
есаул
писарь.
Полковая старшuна:
полковник
писарь
есаул.
Войсковые служители:
подъесаулий
довбыш (литаврщик, сзывавший на рады и выполнявший различные поручения)
поддовбыший
канцеляристы
пушкарь (заведующий артиллерией, он же хранитель пороха; в пушкарне содержались и преступники)
подпушкарный
гармаши (артиллерийская прислуга)
толмач.
Были еще шафар (наблюдавший за состоянием перевозов через Днепр и за взиманием платы с пользующихся перевозами), контаржей (наблюдавший за мерами и весами, а также собиравший налог с торговцев) и некоторые другие. В куренях имелись свои куренные отaманы, заботившиеся о топливе, провианте, хранении денег и одежды и обладавшие значительными административными правами.
Вся старшuна получала вознаграждение; доход с одного из перевозов, часть добычи; с каждой проданной бочки вина ей отчислялся один рубль.
Кошевой отaман имел безусловную власть, но по окончании года он отдавал отчет в своих действиях и,
