– Знаю, – кивнул собеседник. Он протянул руку и обнял Гарри за плечи. – Мне тоже немного жаль, что он умер именно так, а не сражаясь со мной.
Гарри закатил глаза и покачал головой, выражая свое неодобрение.
– Не могу понять, как в тебе сосуществуют твоя изворотливость и эти непонятные благородные порывы, – с досадой сказал он.
– Почему не быть благородным по отношению к мертвому сопернику? – хмыкнул Волдеморт. – Мы его можем даже красиво похоронить. Сделаем на территории Хогвартса белую прекрасную гробницу, устроим церемонию. Мы с тобой скажем речь.
– Фу, это будет выглядеть как насмешка, нас не поймут, – скривился Гарри. – Но от скромных похорон отказываться глупо.
От обсуждения грядущих похорон они плавно перешли к совещанию о том, что подарить маленькому Персивалю Уизли, крохотному отпрыску Рона и Гермионы, на день рождения.
Люди умирают, люди рождаются, и мир ни на секунду не замирает на месте.
***
Потянуло запахом прелых сигарет. Они кислили, Блейз пробовал. Поттер устроился на кухне маленькой грязной квартирки, которую они снимали уже около полутора лет. Он явно собирался поразмыслить над их неприглядным положением. Блейз прибавил звук у телевизора, чтобы заглушить тихие чертыхания любовника.
Забини никогда не думал, что скажет это, но Гарри достал его, утомил своей паранойей, равнодушием- нелюбовью и скопидомством. Блейз не любил и не умел экономить, готовить, жить на гроши и довольствоваться старой скрипучей кроватью. Его сводили с ума измены. Он оказался просто не готов. Блейз хотел домой, к матери. Он не испытывал страха, знал, что лорд Найджелус в случае необходимости защитит его от Волдеморта. Блейз не знал, почему все еще не ушел. Из упрямства? Или из-за гордости? Ведь он обещал Найджелусу, что не бросит Гарри никогда!
В любом случае, он остался точно не из-за любви. Может быть, тогда, на пятом курсе, Блейз ошибся? Это было не навсегда, и это была не любовь? Ему стоило прекратить все это еще несколько лет назад, поступить по-слизерински? Блейз не знал.
Поттер проорал какие-то ругательства с кухни, что-то загремело. Забини прибавил звук еще больше. Ругаться было лень. Гарри продолжал бесноваться на кухне. На мгновение даже закралось подозрение, что снова начался приступ, но он быстро отмахнулся от этой мысли – в доме давненько не было ничего волшебного, что могло повергнуть мысли в больной голове последнего Певерелла в хаос. Разве что поблизости тренировался какой-то маг. Блейз еще минуту колебался, а потом поддался порыву и пошел к нему. Если бы Гарри сейчас извинился, или просто поцеловал его, Блейз бы, наверное, все ему простил.
Он замер на пороге кухни, наблюдая за сгорбленной спиной почти уже бывшего бойфренда. Нет, никакого приступа.
– Мы должны вернуться, – протянул Блейз.
Хотя, наверное, уже и не подразумевал никакого «мы». Гарри было некуда возвращаться. И Блейз заговорил о Волдеморте, о вечном катализаторе проблем. Забини ненавидел его, и часто по какой-то нелепой вывернутости своего сознания пытался убедиться, что и Гарри тоже. Но Поттер оставался самим собой. И до лорда Найджелуса с его страстями, манерами и любовью Гарри по-прежнему было очень далеко. А может и близко, да Блейз не мог различить.
– Катись, – сказал ему вдруг Гарри, и это все решило. Повторять дважды не было нужды, наверное потому, что бывший слизеринец и сам хотел это услышать. Забини давно не любил и не видел причины оставаться, Найджелус был чертовски прав – их отношения оказались болезненными и тяжелыми. Но лорд, должно быть, лгал – потому что никакой любви со стороны Поттера Блейз больше не видел.
Он ушел в спальню и долго громыхал там чемоданами зачем-то. Все еще иррационально немного надеялся, что Гарри вдруг придет с извинениями и все проблемы последних лет решатся на промятой узкой постели в их квартирке. Поттер, конечно, не пришел, даже когда Блейз выкрикнул ему прощания на пороге. Забини захлопнул дверь и покинул квартирку навсегда, без малейших сожалений из-за того, что, наконец, ушел, чтобы парой этажей ниже встретить на лестничной площадке бледного взъерошенного Драко.
– Малфой? Ты что здесь… – воскликнул он, но рядом со старым школьным приятелем увидел вдруг Найджелуса, а потом Беллатрикс и Долохова. Им тоже почему-то пришло в голову подниматься наверх пешком.
– Привет, Блейз, – улыбнулся Най. Он выглядел чуть старше, чем в тот раз, когда они виделись и опять совсем иначе, чем Гарри, оставшийся наверху. Тот был обросшим, грязным и сломленным, этот довольным жизнью и ухоженным. – Давненько не виделись. И прости меня за некрасивую сцену, ладно?
Сначала Забини не понял, за что перед ним извиняются, но тут же сообразил. За мерзкое прощание. Белла что-то раздраженно заворчала. Ей не терпелось подняться наверх и заняться делом.
– Я и сам хотел уйти, – откликнулся он.
– Ни одна любовь не выдержит такого отношения, – неловко пожал плечами лорд Найджелус. Забини стало неловко, и он отвел взгляд. Темный Лорд ведь почему-то выдержал. А Най почему-то до последнего уверял Блейза, что Гарри любит его.
– Ты можешь идти к матери, тебе не причинят вреда, – меж тем улыбнулся ему собеседник.
Должно быть, на этом разговор он счел оконченным. Раз уж Блейз не страдал более от любви, то возиться с ним было излишним. Найджелус просто обошел его, поднимаясь дальше. За ним последовали Пожиратели, а Блейз, наблюдая за этим, подумал, как много он потерял, лишившись Гарри Поттера. В чем была его вина? Почему они с Гарри не смогли?
Сверху уже слышался уверенный голос Темного Лорда и смех Гарри. Хотя смеялся, наверное, Найджелус, но звучало очень похоже на то, что Забини слышал когда-то… давно, тогда еще у них с Поттером все было отлично. Найджелус спросил об оборотном зелье, а дальше Блейз слушать не стал.
Позже мама дала Забини несколько газет, чтобы он мог понять, что произошло в волшебном мире за время его отсутствия. Он узнал о законах, дающих больше свободы оборотням, контролирующих рождаемость и регламентирующих жизнь магглорожденных волшебников. И о том, что для подавляющего числа британского населения лорд Найджелус был Гарри Поттером. Аристократы наедине важно величали
