Бесполезно. Гарри кричал это в огонь.
Злой, как мантикора, он встал с колен и начал отряхивать брюки. Ну да, он, наверное, виноват: не надо было начинать с работы. Малфой ведь согласился…
Мерлинова борода, ну у него же нет ни сил, ни времени, чтобы думать о двух делах одновременно! Гарри называли упертым за то, что он вгрызался в выбранный вопрос и не отвлекался ни на что иное, пока не доходил в первом деле до логического конца.
Собственно, это и было постоянной причиной ссор с Джинни. Жена никак не могла понять, почему семье Гарри не может уделять столько же времени, сколько уделяет своей работе.
Но Малфой ведь не женщина!
Гарри изо всех сил пнул стенку, и повешенная Зиком колдография свалилась с гвоздика. Стекло разбилось об пол с жалобным треском, и аврор виновато вздрогнул. Он все время забывал, что восстановить что-либо в волшебном мире почти также легко, как и сломать.
Гарри взял в руки плотный листочек глянцевого картона, на котором стояла неподвижно на фоне гор, словно аршин проглотив, семья Зика - отец в клетчатом килте, грузный, суровый, держащий белоголового ребенка за руку; мать, худощавая каштанововолосая женщина, положившая узкую ладонь Зику на плечо. На обратной стороне было написано четким мужским почерком: «dues conservat omnia» (Бог хранит всех).
Гарри повертел колдографию, пожал плечами. Верующие маги? Ему приходилось сталкиваться с магглокровками, воспитанными родителями в протестантской вере, но, насколько он знал, родители Зика были чистокровными.
Починив стекло с помощью «репаро», Гарри повесил колдографию на прежнее место.
Малфой не собирается разговаривать с Гарри в «Дырявом котле»? Отлично, тогда Гарри поговорит с ним в Малфой Мэнор. Будем надеяться, Люциус и Нарцисса придут от этого в такой же восторг, как и их любимый враг.
Когда Драко вернется домой, Гарри уже будет пить чай с его папой и мамой. Приняв такое решение, аврор собрался было выходить из Министерства и вызывать «Ночного рыцаря», как в кармане разразился печальной «вечерней водопадной» мелодией телефон.
- Инспектор Лестрейд?
- Добрый вечер. Помните Билла Смита?
- Свидетель, которого вы приводили. Что, он вспомнил что-то еще?
- Может, и вспомнил… Он сегодня шагнул из окна. 14 этаж, внизу стояла машина. Крыша теперь прогнута, как смятая жестянка из-под пива. Можете приехать посмотреть.
* * *
Гарри сидел в баре и медленно надирался. Он чувствовал себя не просто паршиво - ему казалось, что он гусеница. Ничтожное, омерзительное, никуда не годное насекомое.
Погиб человек. Человек, который хотел жить, который мог бы прожить еще полвека, у которого была девушка и могли бы быть дети.
А у Гарри Поттера, так называемого заслуженного авр-р-рора, нет даже рабочей версии.
Когда он выбирал эту работу, он не думал, что порой будет чувствовать себя абсолютно бессильным. В детективах события раскручивались быстро, преступники исправно подкидывали улики - только выбирай из десятка подозреваемых, выстроившихся в очередь. Здесь же он даже не знал, кого подозревать.
Он съездил на место (преступления? убийства?) происшествия, вдумчиво оглядел смятую окровавленную машину, хозяин которой стоял неподалеку с крайне расстроенным видом. Наверное, он думал, почему этот самоубийца не мог упасть на асфальт на полметра левее.
Гарри поговорил с рыдающей в истерике девушкой (…если бы не Фанни… Девушки бывают навязчивей мух…), попытался успокоить ее.
Зачем нужно было убивать Билла Смита?
Если это все-таки было убийство.
Он мог разоблачить преступника? Билл рассказал не обо всем, что видел в тот вечер, или вспомнил какую-то важную деталь?
Убийца запаниковал?
Гарри сидел за столиком в углу над стаканом с шотландским виски и рассматривал присутствующих. В этом баре все началось.
Здесь убийца встретил Брэстеда в один несчастливый осенний вечер, а затем в такой же несчастливый зимний увидел Томаса Вултона. Но тогда здесь играла рок-группа «Уинстедские недоноски», а сейчас было… тихо.
Гарри резко встал и направился к бармену, угрюмо наблюдавшему за его приближением.
- Еще один виски, - черт, а ведь Гарри со всеми этими переживаниями забыл, что у него нет маггловских денег, чтобы заплатить.
Гарри вспомнил об этом, когда подумал о двадцати фунтах, которыми можно было бы развязать язык бармену. Что же, придется рассчитывать только на добросердечность лондонцев. Гарри улыбнулся:
- У вас тут «Уинстедские недоноски» часто выступают?
Бармен ответил кратко:
- Нет.
- А как их можно было бы найти?
Бармен пожал плечами.
- Но ведь как-то вы с ними связываетесь? - не отступался Гарри. - Договариваетесь об игре на вечер, подписываете контракты?
- Обратитесь к администратору.
- Хорошо. Где ваш администратор?
- Будет завтра с десяти до шести.
Гарри кивнул, взял виски и направился к своему столу. Бармен не заслужил, чтобы ему платили за выпивку. Поэтому Гарри вознамерился зайти в туалет и трансфигурировать там салфетку в маггловскую банкноту - когда срок действия заклинания закончится, салфетка самоуничтожится.
Аврор дождался, пока из туалета выйдет налившийся пивом мужчина-негр средних лет, и зашел внутрь.
Кафель, раковины и двери сверкали белизной.
Две кабинки и писсуары были свободны. Закрыв за собой дверь на защелку, Гарри занялся некрасивым ремеслом фальшивомонетчика.
Входная дверь хлопнула, кто-то вошел. Шаги прозвучали и стихли рядом с кабинкой. Гарри посмотрел в щель, остававшуюся между дверью и полом, увидел там черные блестящие ботинки.
Он нажал на кнопку слива, и пока вода шумела, стекая вниз, взобрался на унитаз, выглянув наружу.
Чуть в стороне от двери стоял мужчина в темных очках, сером в полоску костюме и с пистолетом в руке. Ствол пистолета был удлинен - видимо, глушитель.
Гаррина рубашка зашуршала, пока он осторожно поднимал палочку, и мужчина вскинул голову.
- Петрификус Тоталус!!! - крикнул Гарри, уже не таясь.
Теперь он имел возможность любоваться редкостной скульптурой: убийца, целящийся в голову. Зрелище под названием «дуло пистолета» Гарри не слишком понравилось.
Он тихо соскользнул с унитаза, уходя с линии огня, и открыл дверь кабинки.
Глава 3
Позднее утреннее зимнее солнце (хотя уже обеденное, учитывая, что время приближалось к двенадцати) освещало сугробы, зажигая их разноцветной радугой искр. Всю ночь падал снег, но утром разъяснилось. Сириус, огромный черный ньюфаундленд-водолаз был вне себя от радости: прыгал, носился, как щенок, пытался заигрывать со скучным и неинтересным заменителем хозяина, не обращая внимания на сонное состояние последнего.
Гарри чувствовал некоторую вину за то, как исполняет наказы Рема и Тонкс, уехавших в командировку в Ирландию. Но он спал сегодня только три часа, и пес вполне был способен сам о себе позаботиться.
Поэтому Гарри доковылял до лавочки, прислушался к состоянию своего желудка, до отказа наполненного кофе, и полез за сигаретами.
